Глава 8 — психоанализ считает что психика подчинена разуму

Понадобилось несколько встреч, прежде чем пациент понял, что, заставляя сына учиться живописи, он тем самым загнал его точно в такую же ситуацию, в которой находился сам. когда под давлением матери ему приходилось заниматься музыкой, к которой он не питал никакого пристрастия. И хотя в процессе аналитической работы он признал, что сам является, по-видимому, виновником испортившихся отношений с сыном, тем не менее время от времени у него прорывалась обида на «непутевого сына». На бессознательном уровне его собственное Сверх-Я заставляло его руководствоваться теми предписаниями, которые в свое время исходили от его матери, но, вызывая внутренний протест, тем не менее не сопровождались открытым бунтом против жесткого воспитания.

Глава 8. Психоаналитическое понимание структуры психики

Глава 8. Психоаналитическое понимание структуры психики

Структурные составляющие психики

В ранний период своей теоретической и практической деятельности Фрейд ориентировался на раскрытие вытесненного бессознательного. В 20-е годы предметом его интереса стала психология Я. Как только обнаружилось, что часть Я может быть бессознательной, сразу же возникла необходимость в анализе и самого Я, и его бессознательной части. Словом, в исследовательской и терапевтической деятельности основателя психоанализа возник интерес не только к изучению вытесненного, но и к пониманию вытесняющего.

Приступив к анализу Я и его бессознательной части, Фрейд воспользовался разработками, предпринятыми немецким врачом Георгом Гроддеком (1866–1934). Он был пионером в области изучения психосоматических заболеваний, называл себя не иначе как аналитиком-дилетантом, но тем не менее высоко оценивался основателем психоанализа. Рассматривая проблему бессознательной деятельности человека, Гроддек использовал для характеристики бессознательного термин «Оно», заимствованный им, судя по всему, из работы Ницше «Так говорил Заратустра», в которой немецкий философ применял этот термин для выражения безличного, природно-необходимого в человеке. В 1921 году вышла в свет работа Гроддека «Искатель души». Фрейд не только читал эту работу, но и рекомендовал ее к публикации в Венском психоаналитическом издательстве. В письме Гроддеку от 17 апреля 1921 года основатель психоанализа выразил свое понимание по поводу того, почему его коллега использовал понятие «Оно», и что во имя избежания недоразумений он сам рекомендует аналитикам противопоставлять не сознательное и бессознательное, а взаимосвязанное Я и отщепленное от него вытесненное.

Два года спустя в своей работе «Я и Оно» Фрейд сослался на «Книгу об Оно» Гроддека, датированную 1923 годом. Он открыто заявил о том, что взглядам данного врача следует отвести надлежащее место в науке. Фрейд предложил также исходящую из системы восприятия сущность назвать именем Я, а другие области психического, в которых эта сущность проявляется в качестве бессознательного, обозначить, по примеру Гроддека, словом «Оно».

Коль скоро обнаружилось, что в самом Я имеется та часть его, которая тоже бессознательна, хотя и не тождественна вытесненному, то необходимо было также дать какое-то название и этой части. Это тем более было важно сделать, поскольку в аналитической терапии приходилось иметь дело с пациентами, которые жаловались, что постоянно находятся под наблюдением неизвестных сил, под наблюдением угрожающей наказанием инстанции в Я. Столкнувшись с подобным проявлением довлеющей над пациентами инстанцией в Я, Фрейд выдвинул идею, что подобная инстанция не только свойственна больным, страдающим бредом наблюдения, но и характерна для всех людей. Она является закономерной, самостоятельной частью Я, заслуживающей особого названия. И Фрейд назвал эту инстанцию в Я термином «Сверх-Я». Таким образом, основываясь на структурном подходе к душевной жизни человека, основатель психоанализа предложил различать три инстанции, терминологически обозначенные им как Оно (Ид), Я (Эго) и Сверх-Я (Супер-Эго). Это было сделано им в работе «Я и Оно» (1923).

Изречения

З. Фрейд: «Мы достигли знания этого психического аппарата, изучая индивидуальные различия людей. Древнейшую из этих психических сфер или областей мы называем Оно».

З. Фрейд: «Я, Сверх-Я и Оно – вот три царства, сферы, области, на которые мы разложим психический аппарат личности».

Согласно предложенной Фрейдом теории структурных отношений душевной жизни или психического аппарата личности, человек представляет собой прежде всего непознанное и бессознательное Оно. Для исследователей Оно – темная и во многом недоступная часть личности, наделенная необузданными влечениями и страстями. Оно можно сравнить с хаосом или котлом, доверху наполненным бурлящими возбуждениями. В нем находят свое психическое выражение инстинктивные потребности человека. Наполненное энергией, содержащейся во влечениях, Оно не имеет четкой организации и не обладает общей волей.

Оно – резервуар либидо. В нем преобладает стремление к удовлетворению инстинктивных потребностей, сексуальных влечений. Оно функционирует по произвольно выбранной программе получения наибольшего удовольствия. В нем нет никаких нравственных оценок, различий между добром и злом, моральных установок. В Оно все подчинено принципу удовольствия, когда экономический или количественный момент, связанный с необходимостью разрядки энергии, играет важную и решающую роль.

В отличие от Оно, представляющего собой неукротимые страсти, Я является олицетворением здравого смысла и благоразумия. Я – сфера сознательного. Это посредник между бессознательным, внутренним миром человека и внешней реальностью, который соизмеряет деятельность бессознательного с данной реальностью, целесообразностью и внешне полагаемой необходимостью. По своему происхождению Я является дифференцированной частью Оно, представителем реального мира в душевной жизни человека.

В противоположность неорганизованному Оно, Я стремится к упорядоченности психических процессов и к замене господствующего в Оно принципа удовольствия принципом реальности. Олицетворяя разум и рассудительность, Я пытается осуществить власть над побуждениями к движению, свойственными Оно. В этом отношении может показаться, что именно Я, эта сознательная, разумная инстанция, является той движущей силой, которая заставляет Оно изменять направление своей деятельности в соответствии с доминирующим в нем принципом реальности. Однако, с точки зрения Фрейда, дело обстоит не совсем так, а нередко и совсем иначе. Я действительно пытается управлять Оно, направлять его деятельность в социально приемлемое русло. Вместе с тем Оно исподволь, но властно стремится реализовать свою собственную программу, в результате чего нередко Я вынуждено идти у него на поводу.

Для образного описания взаимоотношений между Я и Оно Фрейд прибегнул к аналогии сравнительного отношения между всадником и лошадью, подобно тому, как в свое время Шопенгауэр использовал эту же аналогию для раскрытия отношений между интеллектом и волей. Воля, согласно Шопенгауэру, только внешне подчинена интеллекту, как конь узде, а на самом деле, подобно коню, может, закусив удила, обнаружить свой дикий норов и отдаться своей первобытной природе. Нечто подобное имеет место и по убеждению Фрейда. Оно также являет собой лишь видимость подчинения Я: подобно всаднику, не сумевшему обуздать лошадь, которому не остается ничего иного, как вести ее туда, куда она захочет, так и Я превращает волю Оно в такое действие, которое является будто бы его собственной волей. Как и всадник, лошадь которого дает энергию для его движения, Я заимствует свою энергию от Оно. Подобно всаднику, обладающему преимуществом определять цель и направление движения лошади, Я стремится управлять Оно. Однако, подчеркивал Фрейд, как между всадником и лошадью, так и между Я и Оно бывают такие отношения, в результате которых всадник вынужден уступать необузданному нраву лошади, а Я идти на поводу у Оно.

Основатель психоанализа показал, что, несмотря на усилия, прилагаемые Я по обузданию влечений Оно, действительные отношения между ними могут оказаться таковыми, что Я далеко не всегда способно справиться с поставленной перед собой задачей безоговорочного подчинения Оно и управления им.

С точки зрения Фрейда, Я – это измененная под влиянием внешнего мира часть Оно. Внутри Я осуществляется дифференциация, ведущая к возникновению того, что основатель психоанализа назвал Сверх-Я или Я-идеалом. Последний термин был использован им в работе «Массовая психология и анализ человеческого Я» (1921). В ней было показано, как благодаря механизму идентификации с родителями, особенно с отцом, у ребенка происходит формирование Я-идеала. При этом Фрейд полагал, что в случае мании Я и Я-идеал сливаются друг с другом, в то время как в случае меланхолии происходит раскол между обеими инстанциями. Одновременно Фрейд выдвинул идею, согласно которой внутрипсихические конфликты возникают не только в результате столкновений между Оно и Я, но и на основе конфликтных отношений между Я и Я-идеалом.

С помощью этого изображения основатель психоанализа попытался совместить топографическое (бессознательное, предсознательное и сознательное) и структурное (Оно, Я, Сверх-Я) видение человеческой психики. При таком понимании психического аппарата Оно сообщается с внешним миром через Я, сознание проистекает от системы восприятия, а Сверх-Я расположено дальше от системы восприятия, чем Я. И погружено в бессознательное Оно. Однако, учитывая ранее представленное Фрейдом соотношение между сознанием и бессознательным в виде айсберга (одна треть надводной части – сознание, две трети подводной части – бессознательное), ему пришлось сделать оговорку по поводу пространственного изображения Оно и Я на предложенном им рисунке. Поясняя суть данного рисунка, он просил сделать мысленную поправку, в соответствии с которой занимаемое бессознательным Оно пространство должно быть значительно больше, чем пространство Я или предсознательного.

Сверх-Я или Я-идеал не являются той частью личности, которая связана всецело с сознанием. Напротив, в понимании Фрейда эта часть личности уходит своими корнями в Оно и, следовательно, оказывается не менее бессознательной, чем Оно. Собственно говоря, по своему происхождению Сверх-Я непосредственно связано с эдиповым комплексом. Если быть более точным, то можно сказать, что возникновение Сверх-Я обусловлено переходом эдиповой ситуации в идентификацию с отцом или матерью. Словом, с прохождением эдиповой стадии психосексуального развития, с разрушением эдипова комплекса в рамках человеческого Я формируется специфическая инстанция. Она имеет как бы два лика, связанные с подражанием и запретом. Ребенок стремится быть таким же сильным, умным, взрослым, как отец; в то же время инфантильное Я накапливает силы для внутренних запретов, цель которых – вытеснение бессознательных влечений. Подобная двойственность ведет к тому, что благодаря идентификации с родителями и интро-екции, то есть вбиранию их образов внутрь себя, у ребенка формируются некий идеал и некая запретительная инстанция. Внешний авторитет как бы овнутряет-ся, становится, используя выражение Канта, своего рода категорическим императивом и оказывается действенным в глубинах психики. Это означает, что, с точки зрения Фрейда, Сверх-Я наделяется тремя функциями, выступая в роли родительского авторитета, совести и внутреннего наблюдателя.

Наглядное представление о структурных соотношениях психической личности было проиллюстрировано Фрейдом посредством рисунка (см. с. 330).

Психоаналитическое понимание Сверх-Я вело к переосмыслению всего того, что ранее было связано с различного рода стереотипами, в соответствии с которыми психоанализ акцентировал внимание исключительно на низменных страстях человека и не интересовался его высшими, нравственными качествами. На начальном этапе развития классического психоанализа тенденция к рассмотрению высшего, морального в человеке оставалась скрытой, погребенной под раскопками изнанки психики, связанными с выявлением вытесненных из сознания сексуальных влечений. Позже, в работах 20-х годов, Фрейд стал уделять особое внимание тому, какое воздействие на индивида оказывают совесть и чувство вины.

В историческом плане интересно отметить, что в 1896 году, когда Фрейд впервые ввел в научный оборот термин «психоанализ», он соотносил механизм вытеснения не только с подавлением сексуальных влечений человека. В опубликованной в том же году статье «Еще несколько замечаний о защитных невропсихозах» он затронул вопрос о том, что наряду с сексуальными влечениями вытеснению могут подлежать также самоупреки, связанные с совестью. Однако впоследствии Фрейд стал уделять основное внимание рассмотрению сексуальной этиологии неврозов и только в 20-е годы обратил серьезное внимание на исследование Сверх-Я, влияние самоупреков, карающей совести на психическое состояние человека.

Для основателя психоанализа Сверх-Я выступало «наследником эдипова комплекса», то есть являлось выражением мощных движений Оно. Благодаря созданному идеалу перед Я открывалась возможность по овладению эдиповым комплексом. Вместе с тем это вело к тому, что Я подчинялось Оно. Поэтому если Я, согласно Фрейду, можно рассматривать в качестве представителя внешнего мира, то Сверх-Я оказывается не чем иным, как «поверенным внутреннего мира», поверенным Оно. Таким образом, конфликты между Я и Сверх-Я в действительности отражают те противоречия, которые имеют место между внешним и внутренним миром. Иными словами, эти конфликты отражают противоречия, наблюдаемые между физической и психической реальностью.

Изречения

З. Фрейд: «Мы приближаемся к пониманию Оно при помощи сравнения, называя его хаосом, котлом, полным бурлящими возбуждениями».

З. Фрейд: «Чем особенно отличается Я от Оно, так это стремлением к синтезу своих содержаний, к обобщению и унификации своих психических процессов, которое совершенно отсутствует в Оно».

З. Фрейд: «Сверх-Я погружается в Оно, как наследник эдипова комплекса, оно имеет с ним интимные связи».

Проводя различие между вытесненным и вытесняющим, Фрейд внес уточнения в понимание бессознательного психического и природы внутрипсихических конфликтов. Психоаналитическое представление о Сверх-Я позволило по-новому взглянуть на те внутриконфликтные ситуации, которые часто возникают вокруг Я.

Из клинической практики

Мне довелось работать с одной молодой женщиной, у которой приступы меланхолии, апатии, безразличия сменялись вспышками активности в профессиональной деятельности и неудержимой тягой к любовным похождениям. В состоянии «ничегонеделания» ее одолевали муки совести по поводу того, что она недостойна мужа-«трудоголика», которому несколько раз изменила, что она уделяет недостаточное внимание своей дочери, считающейся в школе посредственной и вызывающей у учителей раздражение своей флегматичностью. На сеансах пациентка часто не могла удержаться от того, чтобы не заплакать, постоянно держала носовой платок при себе, вытирая им слезы, жаловалась на свою жизнь и выглядела какой-то забитой, несчастной. Она говорила, что ей не везет с мужчинами, которые постоянно заняты своими делами и не обращают должного внимания на нее или. напротив, оказываются меланхоличными, безынициативными, несамостоятельными. При этом пациентка не столько обвиняла мужчин, сколько жаловалась на свою судьбу, считая себя некрасивой, необаятельной, неженственной. У нее опускались руки, и она готова была смириться со своим положением, говоря о том, что так ей и надо. Она считала себя виновной в том, что именно ей достаются такие невнимательные, нелюбящие ее мужчины, которые или не хотят встречаться с ней, или после непродолжительной близости бросают ее. По ее собственным словам, «комплекс покинутости преследовал с детства». Несмотря на самобичевание, меланхолию и апатию, с периодичностью раз в два-три месяца у пациентки случались вспышки пробуждения активности, когда она лихорадочно начинала заниматься со своей дочерью, требуя от нее выполнения всех заданий по школьной программе. Одновременно она предпринимала отчаянные попытки соблазнить какого-либо мужчину, и если это ей удавалось, то она становилась веселой и жизнерадостной. При этом пациентка не испытывала никаких угрызений совести и не мучилась по поводу измены мужу. Напротив, она считала близость с другим мужчиной чем-то само собой разумеющимся или, во всяком случае, не являющимся чем-то запретным, постыдным, внутренне осуждаемым.

Так продолжалось какое-то незначительное время, после чего ею снова овладевала апатия, и она впадала в уныние. У нее пробуждалась совесть, и она начинала укорять себя за то, что излишне терзает дочь придирками по поводу оценок в школен что нехорошо поступила по отношению к мужу, который, ни о чем не подозревая, отдает на работе все свои силы.

Дело в том, что предпринятое Фрейдом структурирование психики показало существенные слабости человеческого Я, сталкивающегося не только с наследственными бессознательными влечениями индивида, но и с приобретенными им в ходе развития бессознательными силами. Черпая свое Сверх-Я из Оно, Я оказывается как бы под сильным нажимом со стороны наследственного бессознательного (Оно) и приобретенного бессознательного (Сверх-Я). Стало быть, Я становится слугой двух господ – природных страстей Оно и строгого внутреннего цензора Сверх-Я. Оба господина довлеют над Я, вызывая в нем трепет и внутреннюю неустроенность, сопровождающуюся конфликтами. Причем ранние конфликты Я с руководствующимся принципом удовольствия Оно могут получать свое продолжение в виде конфликтов с его прямым наследником, то есть Сверх-Я.

Филогенетически, то есть по своему историческому происхождению, связанному с развитием человеческого рода, Сверх-Я ближе к бессознательному Оно, чем к сознательному Я. Сверх-Я глубоко погружено в Оно и в значительной степени отделено от сознания, чем Я. Более того, онтогенетически, то есть по своему индивидуальному развитию, Сверх-Я стремится приобрести независимость от сознательного Я.

В результате подобного стремления Сверх-Я начинает проявлять себя как некая критика по отношению к Я, что в результате оборачивается для Я ощущением собственной виновности.

Инфантильное Я вынуждено слушаться своих родителей и подчиняться им. Зрелое Я, лучше было бы сказать – Я взрослого человека, подчиняется категорическому императиву, воплощением которого является Сверх-Я. И в том и в другом случае Я оказывается в подчиненном положении. Разница состоит лишь в том, что в случае инфантильного Я давление оказывается со стороны, извне, в то время как Я взрослого человека испытывает давление со стороны своей собственной психики, изнутри. Являясь внутренним агентом личности, по своим нравственным установкам и психическим последствиям Сверх-Я может оказывать столь сильное давление на бедное Я, что оно становится как бы без вины виноватым.

Если родители только взывают к совести ребенка и прибегают в качестве воспитания к мерам наказания, то Сверх-Я взрослого человека, или его совесть, само наказывает Я, заставляя его мучаться и страдать. Наказание извне заменяется наказанием изнутри. Муки совести приносят человеку такие страдания, попытка бегства от которых завершается уходом в болезнь. Так, в понимании Фрейда, Сверх-Я вносит свою, не менее значительную лепту, чем Оно, в дело возникновения невротических заболеваний.

Если Сверх-Я пользуется самостоятельностью и приобретает свою независимость от Я, то оно может стать таким строгим, жестким и тираническим, что способно вызвать у человека состояние меланхолии. Рассматривая подобную возможность в теории и сталкиваясь с клиническими случаями меланхолии в аналитической терапии, Фрейд предпринял попытку психоаналитического объяснения того, как и почему Сверх-Я нередко оказывается таким категорическим императивом, который становится невыносимым для человека. Он показал, что строгость и жесткость Сверх-Я порождают у человека приступы меланхолии. Подобное состояние возникает тогда, когда Сверх-Я не просто выступает в качестве категорического императива, а превращается в сверхстрогого монстра, истязающего бедное Я чудовищными муками совести и терзающего его раздирающими душу укорами. Под воздействием сверхстрогого Сверх-Я, унижающего достоинство человека и упрекающего его за прошлые деяния и даже за недостойные мысли, Я взваливает на себя бессознательную вину и становится крайне беспомощным.

Находясь под воздействием сверхстрогого отношения к самому себе, человек может впасть в приступ меланхолии, при котором Сверх-Я будет внутренне терзать его с не меньшей силой, чем орел, клюющий печень прикованного к скале Прометея, наказанного богами за свои деяния. Это не означает, что приступ меланхолии – постоянный и неизбежный спутник тех больных, у которых Сверх-Я олицетворяет наиболее строгие моральные требования к их собственному поведению.

Для Фрейда было очевидным, что приступы меланхолии могут проявляться периодически, сменяясь порой такими психическими состояниями, когда неожиданно для окружающих людей и не менее неожиданно для самого больного его «моральное наваждение» куда-то исчезает. Создается впечатление, что Сверх-Я таких больных утрачивает свою действенность, внутренняя непримиримая критика сходит на нет и все образуется само собой. Но только до тех пор, пока через какое-то время не настает новый приступ меланхолии. Однако возможны такие промежуточные состояния, когда «моральное наваждение» сменяется своей противоположностью, в результате чего Сверх-Я больного не только не подает никакого голоса, но и как бы не существует вовсе. При полном его попустительстве больной способен, что называется, «уйти в загул» и безоглядно отдаться удовлетворению своих влечений. Как замечал по этому поводу Фрейд, в подобных случаях Я находится в состоянии блаженного упоения, оно торжествует, как будто Сверх-Я утратило всякую силу и слилось с Я, и это «маникальное Я» позволяет себе действительно безудержное удовлетворение всех своих прихотей.

Из клинической практики

Типичным примером тирании родительского Сверх-Я может послужить следующий случай из моей клинической практики. Зрелый мужчина обратился ко мне в надежде с помощью психоанализа разобраться в тех конфликтах, которые постоянно возникают в их семье между ним, его матерью и его сыном. В процессе наших встреч выяснилось, что, наряду с другими обстоятельствами его семейной жизни, он воспитывался в таких условиях, которые наложили отпечаток на его последующее отношение как к своей матери, так и к своему сыну. Его мать приехала в Москву из небольшого провинциального города. Она устроилась на тяжелую физическую работу, давшую ей возможность через несколько лет получить комнату в квартире, в которой проживали еще две семьи. В этой квартире жил начинающий музыкант, который заворожил ее своей игрой на аккордеоне. Через год после их знакомства он переехал на другую квартиру, а провинциальная девушка родила сына, который не знал своего отца, поскольку тот не собирался жениться на простушке. Мать одна воспитывала своего ребенка. Она была строгой, суровой матерью, требовавшей беспрекословного подчинения мальчика, который не смел перечить ей ни в чем. В память ли об отце сына (пусть станет таким же музы кантом, как его отец!) или, напротив, в отместку ему (надо сделать все для того, чтобы сын превзошел своего отца, который должен пожалеть о том, что некогда бросил его мать) она отдала его в музыкальную школу. Однако мальчик учился играть на аккордеоне, что называется, из-под палки. Его мать строгостью добилась того, что он не пропускал занятия, и радовал ее своими успехами, которые ей казались значительными, хотя на самом деле были весьма посредственными.

Однажды, делясь со мной воспоминаниями о своем детстве, пациент с горечью признался, что занятия в музыкальной школе были для него «сплошным кошмаром, поскольку он испытывал постоянные унижения со стороны наставника, который бил линейкой по рукам нерадивых учеников». Одновременно он выразил сожаление, что из-за занятий музыкой у него не оставалось свободного времени для чего-то другого, в частности рисования, которое было его любимым предметом в школе. Мальчик ничего не говорил об этом своей маме, которую боялся и не хотел огорчать. В нем постоянно присутствовал протест против матери и ее безумного стремления сделать из него музыканта. Будучи послушным и слабохарактерным, он безропотно подчинялся ее давлению и, вопреки своему нежеланию, все-таки окончил музыкальную школу. Но в день ее окончания он забросил свой аккордеон на антресоли и крайне редко брал его в руки, за исключением тех случаев, когда к маме приходили гости и он был к вынужден идти навстречу ее настоятельной просьбе что-нибудь сыграть.

В дальнейшем молодой человек окончил строительный институт, женился, преуспел в бизнесе и стал жить отдельно от матери. Став взрослым и самостоятельным, он перестал подчиняться матери, которая по-прежнему пыталась оказывать давление на него. Она часто упрекала сына в том, что он не захотел стать музыкантом и не оправдал ее надежд. При встречах с ним и по телефону она устраивала сыну скандалы, он начал отвечать ей тем же и не знал, что делать и как изменить данную ситуацию, осложнявшую ему жизнь. Когда у него родился сын, он твердо решил, что не отдаст его на воспитание авторитарной бабушке и сделает все для того, чтобы не определять его в музыкальную школу, как бы на этом ни настаивала его мать. Возможно поэтому, чтобы не оставалось у ребенка времени на музыку, он склонил мальчика к занятиям рисованием. Тот охотно посещал изостудию, но спустя какое-то время интересы мальчика изменились и его уже не привлекало рисование. Однако отец, забыв о своем печальном детстве, когда ему из-под палки приходилось заниматься музыкой по настоянию своей матери, воспроизвел туже самую модель воспитания и заставил сына продолжать ходить в студию. Прошло несколько лет, и между отцом и сыном сложились такие отношения, которые оказались почти точной копией отношений пациента со своей матерью. Своей строгостью воспитания, воспроизводящей, по сути дела, ситуацию собственного детства, отец добился того, что сын стал поступать в художественное училище. Однако он не выдержал вступительные экзамены. После этого отношения между отцом и сыном обострились, поскольку первый воспринял провал мальчика на экзаменах как проявление скрытого бунта против него. «Это он сделал специально, – утверждал пациент. – Как говорится, достиг своего не мытьем, так катаньем. Неужели он не понимает, что я желаю ему только добра!»

Понадобилось несколько встреч, прежде чем пациент понял, что, заставляя сына учиться живописи, он тем самым загнал его точно в такую же ситуацию, в которой находился сам. когда под давлением матери ему приходилось заниматься музыкой, к которой он не питал никакого пристрастия. И хотя в процессе аналитической работы он признал, что сам является, по-видимому, виновником испортившихся отношений с сыном, тем не менее время от времени у него прорывалась обида на «непутевого сына». На бессознательном уровне его собственное Сверх-Я заставляло его руководствоваться теми предписаниями, которые в свое время исходили от его матери, но, вызывая внутренний протест, тем не менее не сопровождались открытым бунтом против жесткого воспитания.

Говоря о формировании Сверх-Я, Фрейд подчеркивал, что строгость этой инстанции обусловлена строгостью родителей, придерживающихся жестких методов воспитания ребенка. Создается впечатление, что Сверх-Я односторонне воспринимает те функции родителей, которые связаны с запретами и наказаниями. Можно также предположить, что методы воспитания ребенка, включающие в себя ласку и заботу, а не наказание и принуждение, будут способствовать образованию не жесткого, а скорее мягкого Сверх-Я. Подчас именно так и бывает. Однако здесь нет какой-либо прямой зависимости. В реальной жизни часто оказывается, что даже при использовании мягких методов воспитания, когда угрозы и наказания со стороны родителей сведены до минимума, может сформироваться не менее жесткое и тираническое Сверх-Я, как это случается при твердом воспитании, основанном на методах насильственного принуждения к послушанию.

Основатель психоанализа утверждал, что строгость и жесткость Сверх-Я обусловлены филогенетически. Воспитывая ребенка, родители руководствуются, как правило, не своим Я, олицетворяющим разум и рассудок, а предписаниями собственного Сверх-Я, основанными на идентификации со своими родителями. Несмотря на возникающие в процессе воспитания расхождения между Я и Сверх-Я, сознательными и бессознательными интенциями, в большинстве случаев по отношению к детям родители воспроизводят все то, что некогда испытывали сами, когда их собственные родители налагали на них различного рода ограничения. Исторически так складывается, что Сверх-Я ребенка формируется не столько на основе примера своих родителей, сколько по образу и подобию родительского Сверх-Я. Как замечал Фрейд, Сверх-Я ребенка наполняется тем же содержанием, становится носителем традиции, всех тех сохранившихся во времени ценностей, которые продолжают существовать на этом пути через поколения.

Нередко в семьях складываются такие ситуации, когда родители, не имевшие возможность проявить себя в какой-либо сфере деятельности, предпринимают всяческие попытки к тому, чтобы их дети пошли по пути, о котором они сами мечтали. Они прибегают к строгим методам воспитания, заставляя своих детей делать то, к чему те не предрасположены или не испытывают ни малейшего желания. В результате подобного воспитания у детей формируется такое Сверх-Я, функциональная деятельность которого сказывается, в свою очередь, на их собственных детях.

Для Фрейда Сверх-Я выступает в качестве совести, которая может оказывать тираническое воздействие на человека, вызывая у него постоянное чувство виновности. Это – одна из функций Сверх-Я, изучение которой способствует пониманию внутриличностных конфликтов. При аналитической терапии придается важное значение раскрытию данной функции Сверх-Я, поскольку обостренное чувство вины не только за действия, но и за помыслы часто оказывается основой, на которой развертывается конфликт между завышенными требованиями нравственности и бессознательными влечениями человека.

В психоанализе Сверх-Я не только персонифицирует совесть. Другая, не менее важная функция Сверх-Я заключается в том, что оно является носителем идеала. В этом смысле Сверх-Я представляет собой тот идеал (Я-идеал), с которым Я соизмеряет себя. Если совесть олицетворяет собой родительские заповеди и запреты, то Я-идеал включает в себя приписываемые ребенком совершенные качества родителей, связанные с его восхищением ими и подражанием им. Стало быть, в Сверх-Я находит свое отражение та амбивалентность, которая ранее наблюдалась у ребенка по отношению к своим родителям. Не случайно возникновение Сверх-Я продиктовано, с точки зрения Фрейда, важными биологическими и психологическими факторами: длительной зависимостью ребенка от родителей и эдиповым комплексом. В итоге Сверх-Я оказывается, с одной стороны, носителем моральных ограничений, а с другой – поборником стремления к совершенствованию. Таковы две основные функции, которые выполняет Сверх-Я в структуре личности.

В понимании Фрейда, помимо совести и идеала, Сверх-Я наделено функцией самонаблюдения. Человек как бы постоянно находится под бдительным оком особой внутренней инстанции, от которой невозможно спрятаться. От наблюдения, осуществляемого извне, будь то родители, воспитатели, идеологи, можно попытаться убежать. Во всяком случае, у человека имеется возможность скрыться от посторонних глаз. Но от самого себя никуда не денешься. Самонаблюдение может оказаться таким навязчивым и неотступным, что человек начинает страдать бредом наблюдения и различного рода галлюцинациями, в которых находят отражение результаты самонаблюдения.

Все это свидетельствует о том, что в своей тройственной функции Сверх-Я может оказаться своего рода «государством в государстве», и, превратившись в самостоятельную, независимую часть личности, способно подавлять ее. Сверх-Я становится подчас внутренним тираном, который презрительно относится к Я, мучает его укорами совести, подталкивает к достижению недостижимого и преследует на каждом шагу не только в действии, но и в мысли. Отсюда возможность, а иногда и неизбежность соскальзывания в болезнь, осуществляемая под воздействием тиранического Сверх-Я.

Изречения

З. Фрейд: «Сверх-Я предъявляет самые строгие моральные требования к отданному в его распоряжение беспомощному Я, оно вообще представляет собой требования морали, и мы сразу понимаем, что наше моральное чувство вины есть выражение напряжения между Я и Сверх-Я».

З. Фрейд: «Оно и Сверх-Я часто занимают общую позицию против перегруженного Я, которое пытается поддерживать связь с реальностью, чтобы сохранить нормальное состояние. Если остальные двое становятся слишком сильными, то им удается расшатать и изменить организацию Я таким образом, что его нормальная связь с действительностью оказывается нарушенной и даже прерванной вовсе».

Согласно Фрейду, Сверх-Я и сознательное не совпадают между собой. Как и Я, Сверх-Я может функционировать на бессознательном уровне. На предшествующих стадиях становления и развития психоанализа считалось, что именно Я осуществляет вытеснение бессознательных влечений человека. Однако по мере того, как идея структуризации психики получала свою поддержку, а представления о Сверх-Я переставали выглядеть чем-то из ряда вон выходящим, Фрейд несколько по-иному подошел к пониманию механизма вытеснения. Во всяком случае, он выдвинул предположение, что в процессе вытеснения значительную роль играет именно Сверх-Я. По мысли Фрейда, вытеснение производится самим Сверх-Я или Я, действующим по заданию Сверх-Я.

Благодаря акту вытеснения Я защищается от настойчивых и неотступных влечений, содержащихся в Оно. Акт вытеснения осуществляется Я обычно по поручению его Сверх-Я, той инстанции, которая выделилась в самом Я. В случае истерии Я защищается тем же самым способом и от мучительных переживаний, возникших вследствие критики его со стороны Сверх-Я, то есть использует вытеснение в качестве приемлемого для себя оружия защиты. Таким образом, в психоаналитической модели личности оказывается, что Я действительно вынуждено обороняться с двух сторон. С одной стороны, Я пытается отразить нападение от непрестанных требований бессознательного Оно. С другой стороны, ему приходится защищаться от укоров совести бессознательного Сверх-Я. По мнению Фрейда, беззащитному с обеих сторон Я удается справиться только с самыми грубыми действиями Оно и Сверх-Я, результатом чего является бесконечное терзание самого себя и дальнейшее систематическое терзание объекта, где таковой доступен.

Обороняясь от нападок с двух сторон, Я находится в сложном положении. Ему приходится учитывать как побуждения Оно, так и нравственные требования Сверх-Я. Справляясь только с грубыми действиями того и другого, Я, фактически вынуждено стать слугой двух господ. Очевидно, что на его долю выпадает нелегкая миссия, поскольку служить сразу двум господам и одновременно оставаться самим собой – задача чрезвычайно сложная. Сложность подобной задачи состоит в том, что при ее решении возникают острые моральные проблемы. Дело в том, что с точки зрения нравственности Я старается быть моральным, в то время как ему приходится обороняться от совершенно аморального Оно и гиперморального Сверх-Я. Аморальное Оно руководствуется принципом удовольствия, что требует от Я выдержки и стойкости при взаимодействии с ним. Гиперморальное Сверх-Я предъявляет к нему такие завышенные требования, что Я может оказаться действительно беззащитным перед карающими укорами совести. Поэтому действительно нелегко быть слугой двух таких жестоких хозяев, которые часто выступают в качестве тиранов.

Но и это еще не все. В понимании Фрейда, Я оказывается слугой не двух, а трех господ. Помимо того что ему приходится соотносить свою деятельность с Оно и Сверх-Я, Я ориентируется на реальность, являясь представителем внешнего мира. По выражению Фрейда, Я является «несчастным существом», подверженным опасностям не с двух, а с трех сторон, поскольку ему угрожают Оно, Сверх-Я и внешний мир. Это «несчастное существо», или, как еще замечал основатель психоанализа, «пограничное существо», стремится быть посредником между миром и Оно, затушевывать конфликты между Оно и реальностью, сглаживать конфликтные ситуации, связанные с укорами совести и чувством вины, исходящими из Сверх-Я.

В представлении Фрейда, бедное, несчастное Я старается привести к согласию притязания и требования, исходящие от трех властелинов и тиранов – внешнего мира, Оно и Сверх-Я. В реальной жизни ему это удается далеко не всегда, а если и удается, то далеко не лучшим образом.

Ориентироваться на соблюдение требований внешнего мира (принцип реальности) и быть верным слугой Оно (принцип удовольствия), тем более делать это одновременно, – действительно трудная задача для Я. Для ее решения бедное Я вынуждено прибегать к различного рода уловкам, будь то используемые им рационализации, направленные на оправдание бессознательных влечений Оно, процессы сублимации, предполагающие перевод наглых требований Оно в более приемлемые формы выражения или компромиссные образования, снижающие степень противостояния между Оно и реальностью. Не менее трудная задача стоит перед Я в отношении Сверх-Я, которое предписывает ему нормы поведения и, не считаясь с его трудностями, вызванными предъявляемыми к нему требованиями со стороны Оно и внешнего мира, строго и жестко наказывает Я в случае его непослушания.

В результате, как подчеркивал Фрейд, приводящее в движение со стороны Оно, стесненное со стороны Сверх-Я и отталкиваемое реальностью бедное Я прилагает все усилия к установлению гармонии между силами, действующими в нем и на него. Но, несмотря на все усилия подобного рода, жизнь Я становится постоянным терзанием, сопровождаемым внутриличностными конфликтами и мучениями.

При этом Я может поддаться искушению стать, по выражению Фрейда, «угодливым, оппортунистичным и лживым», примерно как государственный деятель, который хочет остаться в милости у общественного мнения.

Раскрытие взаимоотношений между Я и тремя тиранами (внешний мир, Я, Сверх-Я) дало возможность Фрейду еще раз подчеркнуть ту ранее выдвинутую им идею, согласно которой Я не является хозяином в своем собственном доме. Структурный подход к осмыслению личности, структуризация психики выявили слабость Я, которое, как оказалось, не только не всегда может эффективно противостоять бессознательным влечениям, но и в самом себе содержит дифференциацию. Составляющие же его части являются не менее бессознательно действующими, чем Оно. Позитивистские представления о всевластии и всемогуществе Я оказались не соответствующими результатам аналитической работы, выявившей могущественные силы и тенденции в недрах психики, которые действуют на бессознательном уровне и оказывают существенное воздействие на мышление и поведение человека.

Изречения

З. Фрейд: «Мы видим это же Я как несчастное существо, исполняющее три рода службы и вследствие этого страдающее от угроз со стороны трех опасностей: внешнего мира, либидо Оно и суровости Сверх-Я».

З. Фрейд: «Поговорка предостерегает от служения двум господам. Бедному Я еще тяжелее, оно служит трем строгим властелинам, стараясь привести их притязания и требования в согласие между собой. Эти притязания все время расходятся, часто кажутся несовместимыми: неудивительно, что Я часто не справляется со своей задачей».

Там, где было Оно, должно стать Я

Нанесенный психоанализом психологический удар по нарциссическому Я заставил многих теоретиков и практиков по-новому взглянуть на человека, который традиционно считался символом и оплотом сознательной деятельности. Фрейд же в своей исследовательской и терапевтической работе стремился показать, каким образом и почему самомнение человека о всесилии и всемогуществе своего Я представляется не чем иным, как иллюзией, навеянной желанием быть или казаться таким, каким он не является на самом деле. При этом основатель психоанализа значительное внимание уделил раскрытию именно слабых сторон Я, чтобы тем самым развеять существующие иллюзии о его всемогуществе.

Это вовсе не означало, что подчеркивание в исследовательском плане слабого Я оборачивалось в практике психоанализа низведением человека до несчастного существа, обреченного на вечные страдания и муки вследствие своего бессилия перед бессознательными влечениями, силами и процессами. Напротив, терапевтические усилия психоанализа преследовали важную цель, направленную на укрепление слабого Я. В рамках психоанализа реализация данной цели означала такую перестройку организации Я, благодаря которой его функционирование могло быть более независимым от Сверх-Я и способствующим освоению территории Оно, ранее неизвестной человеку и остающейся бессознательной на протяжении его предшествующей жизни.

Фрейд исходил из того, что поскольку Я пациента ослаблено внутренним конфликтом, то аналитик должен придти к нему на помощь. Используя соответствующую технику, основанную на психоаналитической работе с сопротивлениями и переносом, аналитик стремится оторвать пациента от его опасных иллюзий и укрепить его ослабленное Я. Если аналитику и пациенту удастся объединиться против инстинктивных требований Оно и чрезмерных требований Сверх-Я, то в процессе психоаналитического лечения происходит преобразование бессознательного, подавленного в предсознательный материал, осознание бесплодности предшествующих патологических защит и восстановление порядка в Я. Окончательный исход лечения будет зависеть от количественных отношений, то есть от доли энергии, которую может мобилизовать аналитик у пациента в пользу аналитической терапии по сравнению с количеством энергии сил, работающих против исцеления как такового.

Часто приводимая в зарубежных и отечественных исследованиях психоаналитическая максима «Там, где было Оно, должно быть Я» общеизвестна. Менее известно, что данная максима, составляющая кредо психоанализа, является, по сути дела, измененным по форме изречением немецкого философа Э. фон Гартмана, на которого Фрейд ссылался в своей работе «Толкование сновидений» (1900). В труде «Философия бессознательного» (1861) Гартман писал, что везде, где сознание в состоянии заменить бессознательное, оно должно заменить его. Не исключено, что, как и в случае с методом свободных ассоциаций, почерпнутым Фрейдом из статьи Л. Берне, общеизвестная психоаналитическая максима была воспринята им непосредственно из соответствующего труда Гартмана. В рассматриваемом контексте нет необходимости выяснять вопрос о том, является ли психоаналитическое положение «Там, где было Оно, должно быть Я» фактом криптомнезии, или Фрейд самостоятельно сформулировал данное положение. Более существенно то, что структурный подход к осмыслению человеческой психики, позволивший выявить слабости Я, не только не лишил психоанализ интенции на необходимость осознания бессознательного, но и еще раз продемонстрировал направленность терапевтических усилий.

Вместе с тем структуризация психики и рассмотрение несчастного Я через призму опасностей, подстерегающих его со стороны внешнего мира, Оно и Сверх-Я, поставили Фрейда перед необходимостью осмысления того психического состояния, в котором может пребывать беззащитное Я. Как показал основатель психоанализа, подвергнутое опасностям с трех сторон и неспособное всегда и во всем давать достойный отпор, несчастное Я может стать сосредоточением страха. Дело в том, что отступление перед какой-либо опасностью чаще всего сопровождается у человека появлением страха. Беззащитное Я сталкивается с опасностями, исходящими с трех сторон, то есть возможность возникновения страха у него троекратно увеличивается. Если Я не может справиться с грозящими ему опасностями и, соответственно, признает свою слабость, то в этом случае как раз и возникает страх. Точнее говоря, Я может испытывать три рода страха, которые, по мнению Фрейда, сводятся к реальному страху перед внешним миром, страху совести перед Сверх-Я и невротическому страху перед силой страстей Оно.

Таким образом, структурный подход к психике и выявление слабостей Я привели Фрейда к постановке вопроса о страхе. Разумеется, работа «Я и Оно» не послужила для него открытием феномена страха как такового. Проблематика страха служила предметом его размышлений и в более ранний, по сравнению с 20-ми годами, период развития психоаналитических идей и концепций. Тем не менее, выявление Фрейдом трех видов страха подтолкнуло его к дальнейшему исследованию соответствующей проблематики, занимающей существенное место в психоанализе и оказавшейся в центре внимания как многих последователей Фрейда, так и тех, кто внес различного рода изменения в его концептуальные построения.

Изречения

З. Фрейд: «Психоанализ является тем орудием, которое должно дать Я возможность постепенно овладеть Оно».

З. Фрейд: «Метод, которым мы укрепляем ослабленное Я, начинается с расширения его знаний о самом себе».

1. Каково психоаналитическое понимание структуры психики?

2. В чем заключаются основные характеристики Оно, Я и Сверх-Я?

3. Каковы взаимоотношения между Оно, Я и Сверх-Я?

4. Как и каким образом возникают внутрипсихические конфликты?

5. На чем основывается психоаналитическая трактовка «несчастного Я»?

6. К чему ведет гиперморальность Сверх-Я?

7. Как и каким образом возможно укрепление ослабленного Я пациента?

8. Какова цель психоанализа с точки зрения структурных составляющих психики?

1. Айке Д. Сверх-Я: инстанция, задающая направление нашим поступкам // Энциклопедия глубинной психологии. Т. 1. Зигмунд Фрейд. Жизнь. Работа. Наследие. – М., 1998.

2. Тайсон Ф., Тайсон Р. Психоаналитические теории развития. – Екатеринбург, 1998.

3. Фрейд 3. Я и Оно // Либидо. – М., 1996.

4. Фрейд 3. Введение в психоанализ: Лекции. – М., 1995.

5. Фрейд 3. Основные принципы психоанализа. – М.; Киев, 1998.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Источник: http://psy.wikireading.ru/9255

Психоанализ считает что психика подчинена разуму

39 ответов на горячие вопросы об отношениях.

Четкие практические рекомендации.

Ценные бонусы + Скайп-консультация в подарок.

Видеокурс

Пошаговый видеокурс «Как стать слабой: Как стать женщиной, о которой мужчина мечтает заботиться?»

Что значит стать «слабой» для мужчины?

Как быть, если из отношений уходят внимание и забота?

О какой женщине мужчина мечтает заботиться?

Статистика

Статей на сайте: 607

Система психоанализа

С топической точки зрения Фрейд различает три сферы психики — сознательное, предсознательное и бессознательное.

Сознательное имеет свойство переживания. Предсознательное — это скрытое (латентное) бессознательное, потенциально сознательное: может проникнуть в сознание, т.е. имеет способность сознания.

Психоанализ рассматривает душевную жизнь с трех точек зрения: динамической, топической (учение о структуре душевной жизни) и экономической.

С топической точки зрения Фрейд различает три сферы психики — сознательное, предсознательное и бессознательное.

Сознательное имеет свойство переживания. Предсознательное — это скрытое (латентное) бессознательное, потенциально сознательное: может проникнуть в сознание, т.е. имеет способность сознания.

Бессознательное — это вытесненная бессознательная психика, не обладает способностью проникнуть в сознание: это может только представитель вытесненной бессознательной психики.

Источником предположений о бессознательной психике явились следующие теоретические соображения. Исходя из безусловного детерминизма и исключая правомерность физиологических объяснений в психологии, 3. Фрейд рассматривал факты, не поддающиеся сознательному контролю и не привлекавшие внимания раньше в психологии (забывчивость, описки, сновидения), как явления, которые имеют причины и поэтому должны получить объяснение. Так и получалось, что психическое должно объясняться из психического, и значит, психическое сознательное — из психического бессознательного: объективные проявления — сновидения, ошибочные поступки, описки, забывчивость, имеющие место в нормальной душевной жизни, а также в невротических симптомах у больных людей, открываются сознанию, а их причины — нет. Именно эти проявления являются свидетельством бессознательного. Пути их выявления с помощью анализа объективных проявлений бессознательного составляют методы Фрейда. Основным из них является метод анализа свободно всплывающих ассоциаций.

Пациент удобно располагался на софе, Фрейд — сзади, так, что пациент был ему виден, а он сам не попадал в поле зрения пациента. Ему предлагалось отдаться ходу свободных ассоциаций, т. е. говорить все, что приходит ему в голову, прекратив всякое сознательное управление ходом мыслей, не давать возможности для критики, которая отбрасывает иные ассоциации под предлогом их недостаточной важности или бессмысленности. Требование искренности со стороны пациента в высказывании своих мыслей является предварительным условием всякого аналитического лечения.

Получаемый таким образом материал — Фрейд называл его «рудой для психоанализа» — подлежал истолкованию, потому что под влиянием сопротивления в нем возникают искажения и вытесненная мысль, которую ищем, маскируется своим заместителем. Тесно связан с этим метод толкования сновидений. Фрейд различал явное образное содержание сна, его фасад и маскируемый им скрытый смысл. Он представляет собой желания, в которых мы не хотим себе признаться, так как они неприемлемы для нас. Выражается в символике сновидений. «Я назвал «работой сновидений» процесс, который совместно с цензурой переводит скрытые мысли в явное содержание сновидения и который включает такие процессы, как сгущение и смешение. В снах бессознательное пользуется, особенно для изображения сексуальных комплексов, определенной символикой, которая вполне типична. Отсюда необходимость истолкования сновидений. Сновидения есть и у здорового человека.

Сновидения создаются также как невротические симптомы: они являются компромиссом между требованиями подавленных импульсов (вытесненных влечений) и сопротивлением цензурирующей силы». Фрейд придавал чрезвычайную важность толкованию сновидений. «Прежде психоанализ был связан только с патологическими явлениями. но когда он перешел к сновидениям, здесь он уже имел дело с явлениями нормальной психической жизни, встречающимися у каждого здорового человека.

Если сны оказались образованными так же, как симптомы, если их объяснение требует тех же допущений — вытеснение желаний, замещение и компромиссные образования, выделение сознания и бессознательного в различные психические системы, то ясно, что психоанализ больше не вспомогательная наука в области психопатологии; он в большей степени дает основание новой и глубокой науке о психике, которая будет так же приемлема для понимания нормы. Его постулаты и открытия оказались пригодны для перенесения в другую область психических явлений, и перед ними открыт путь далеко за их пределы в сферы универсального значения».

Одним из методов был анализ ошибочных действий повседневной жизни. Такие явления, как описки, оговорки, потери вещей и др., не случайны и выражают импульсы и намерения, которые отстранены и должны быть скрыты от сознания. С их помощью человек выдает свои тайны. Опять намечается связь психоанализа со здоровой психикой.

Симптоматические действия должны быть истолкованы. Исходя из них можно выявить существующие, но скрытые или подавленные импульсы и намерения. Так, остроумие, шутки, каламбуры и остроты представляют собой замаскированные мотивы что-то сказать не прямо, а делая намек. Невротические симптомы рассматривались как искаженный заместитель вытесненного в бессознательное желания. Таковы источники проникновения в бессознательное, т. е. способы привести в сознание вытесненный материал.

Всюду в сновидениях, ошибках повседневной жизни, проявляющихся в нормальной душевной жизни, в невротических симптомах больных наблюдается столкновение двух тенденций, конфликт противоположно направленных душевных сил: одной нарушающей и другой нарушенной тенденции, желания. Сила, которая оказывает сопротивление этой второй тенденции, — цензура. Под ее влиянием происходит вытеснение идеи, с которой связано несовместимое желание, в бессознательное, где оно продолжает существовать, но в измененном виде, и переработка этой тенденции, создание замены невозможного удовлетворения путем искажения, образования болезненного симптома, навязчивого состояния, сублимации (переключения на другие пути — в рамках творческой, научной и т. п. деятельности) и др. Работа цензуры по искажению бессознательных скрытых мыслей в явное содержание включает процессы сгущения, смещения (сдвига), превращения мысли в образ и др. Возникает необходимость толкования, которое возможно, поскольку сохраняется остаток сходства с первоначальной вытесненной идеей.

Каковы те тенденции, против которых выступает цензура? Это вопрос о содержании и сущности бессознательного. Скрытые тенденции — это всегда желания, с которыми наше социализированное сознание не может примириться, потому что «. по природе своей они безусловно достойны осуждения, одинаково неприличны как в этическом, так и в эстетическом и социальном отношении и относятся к разряду таких явлений, о которых не решаются подумать или думают только с отвращением».

Бессознательное — это место сосредоточения влечений, все вытесненное из сознания как недопустимое па своей природе. В системе бессознательного нет отрицания, сомнения, различных степеней достоверности. Ее процессы находятся вне времени, они подчинены принципу наслаждения, для них не имеет значения критерий реальности. В этой системе отсутствует противоречие, она существует в форме представлений, не облекается в речь. Бессознательное называется первичным психическим процессом. Оно — исходный момент душевной жизни: «. остатки той стадии развития, в которой они являлись единственной формой душевных переживаний». Это истинная психическая реальность. Однако бессознательное «по своей внутренней природе нам столь же неизвестно, как и реальность мира внешнего, и в силу данных сознания является нам столь же несовершенным образом, как и внешний мир» в силу данных нам органов чувств».

Экономическая точка зрения на деятельность психического аппарата принимает во внимание количественную сторону, подход к душевной жизни с точки зрения траты энергии. Психоанализ предполагает, что влечения заряжены определенным количеством энергии, которая создает напряжение в организме, сопровождаемое неудовольствием, страданием. Под влиянием биологической тенденции к снижению возбуждения организм стремится освободиться от страдания, снизить напряжение (различными путями — путем освобождения от идущих извне раздражений, удовлетворения идущих изнутри)чтобы добиться снижения тонуса возбуждения и испытать чувство удовольствия. Таким образом, течение душевных процессов автоматически регулируется принципом удовольствия — страдания (принцип удовольствия), причем страдание соотносится с ростом напряжения, возбуждения, а удовольствие — с его спадом. Задача душевного аппарата с экономической точки зрения заключается в том, чтобы справиться с действующим в душевном аппарате количеством возбуждения и не допустить его до полного застоя.

В описании структуры душевной жизни как состоящей из сознания и двух систем бессознательного — предсознательного и собственно бессознательного и цензурой между ними — необходимо внести изменения, если применить динамическую точку зрения. Если в описательном смысле существует двоякое бессознательное, то в динамическом — только одно: то, что вытеснено и не может быть сознательным.

В дальнейшем эта топография душевного аппарата была преобразована. В окончательном варианте психическая сфера разделялась на три образования: «Я», «Сверх-Я», «Оно». Индивидуум представляется как бессознательное «Оно», которое поверхностно охвачено «Я». Здесь собираются все влечения.

Понимание Фрейдом влечений менялось. В окончательном варианте психоанализа различаются: сексуальные влечения — подчиняются принципу удовольствия; инстинкт самосохранения-влечения «Я» — подчиняется принципу реальности. Те и другие объединяются в группу влечений к жизни (эрос). Другим влечением является влечение к смерти, к разрушению. «Оно» — это область бессознательного, играет самую важную роль в структуре личности. «Оно» — движущая сила поведения: источник энергии, мощное мотивационное начало. «Я» — это поверхностный слой душевного аппарата. Называется сознанием. Соизмеряет деятельность «Оно» с принципом реальности.

«Сверх-Я» направлено против «Оно», выражает систему требований «Я». Имеет «двойное лицо»: включает систему идеалов (идеальное «Я») и запреты. Это критическая инстанция, посредник между «Оно» и «Я».

В целом совокупность моральных, этических тенденций Фрейд называет «Сверх-Я», идеалом и совестью. «Сверх-Я» является представителем морального ограничения и стремления к совершенству. Это надзиратель, критик, продолжает в личности ту функцию, которую выполнял родитель и воспитатель в первом периоде жизни индивида. Эта часть в структуре личности относится к бессознательному.

Точка зрения взаимных связей этих состояний стала ясна в процессе исследования источников невротических состояний. Корни их прослеживались до глубокого детства. В результате вырисовывалась общая линия развития психики человека.

По Фрейду, ребенок рождается наполненным влечениями. Он — чисто органическое существо. При удовлетворении они доставляют ему наслаждение. Эти недифференцированные желания органического удовольствия, наслаждения Фрейд называл сексуальным влечением, в основе которого лежит энергия либидо.

Развитие организма происходит под влиянием влечений и проходит ряд стадий: от аутоэротизма до ранней генитальной стадии (конец 1-го года жизни). Затем первоначальный эрос испытывает организацию в двух направлениях: во-первых, происходит подчинение господству генитальной зоны и возникновение собственно полового влечения; во-вторых, выбор объекта составляет другую сторону превращения либидо. Это второе направление имеет исключительное значение.

Сначала лицо, на которое направлены влечения, ребенок находит среди близких. Маленький мальчик сосредоточивает свои сексуальные желания на матери, он враждебен отцу. У девочки обратная установка — нежность к отцу и враждебность к матери.

Фрейд развивает теорию обязательной конфликтной ситуации, связанной с двойственностью желаний ребенка к отцу и к матери как объектам любви. Конфликт заканчивается образованием комплексов — Эдипа у мальчика и Электры у девочки (до 4 — 5 лет). В результате вытеснения этих комплексов образуются внутренние идеалы и запреты — «Сверх-Я».

После подавления сексуального влечения наступает латентный период. Он продолжается до пубертатного возраста. С 13—14 лет начинается фаза дальнейшего развития сексуального влечения. Это период окончательного выбора объекта. Ребенок берет за образец отца и мать и переносит влечение на другой объект. Это — благополучное развитие либидо. Для неблагополучного развития характерны фиксации (задержки) на определенной стадии, регрессии (возвращения на пройденную стадию). Эти извращения были названы инфантилизмом.

В результате развития в онтогенезе, с накоплением жизненного опыта складывается «Я», формируются инстанции «Сверх-Я» и вытесненного «Оно». Развитая, правильно сформированная личность представляет собой систему первичных влечений, нашедшую пути их удовлетворения: частично прямые, но главным образом: окольные, через сублимацию. Вся человеческая деятельность, культура и общество рассматриваются как средство удовлетворения и символического выражения некоего внутреннего желания, влечения. Соотношение между сферами в структуре личности рассматривалось как динамическое их столкновение и борьба по типу конфликта между сознательным и бессознательным, а человек выступал их продуктом. Сознательное «Я», считавшееся раньше истинным средоточием индивида, становится лишь глашатаем бессознательного, причем довольно плохо информированным, поскольку оно ничего не знает» об истинном содержании бессознательного, донося сведения лишь о том, что пропускает цензура. Сознательное— не суть психики, а лишь такое ее качество, которое «может присоединяться или не присоединяться к другим ее качествам». В то же время задача заключается в том, чтобы перевести бессознательный материал человеческой психики в область сознания. «Там, где было Оно, должно быть Я».

Механизмы взаимодействия между различными инстанциями в личности находят свой аналог в социальных и культурных процессах в обществе. «. События человеческой истории, взаимодействие между человеком и природой, культурным развитием и отказом от первобытного опыта. — не более чем отражение динамических конфликтов между Я, Оно и Сверх-Я, которые психоанализ изучает в индивиде, те же самые процессы, повторенные в более широком масштабе».

Все социальные институты объяснялись как результат развития сугубо внутренних тенденций в самом человеке. Причем Фрейд прибегал к неоправданно широким аналогиям. Антагонизм между индивидом и обществом, наблюдаемый им в буржуазной культуре, он считал неотъемлемой частью развития культуры на все времена, поскольку подходил к человеку и трактовке причин возникновения неврозов с натуралистических позиций.

Учение 3. Фрейда с момента его возникновения и до «настоящего времени вызывает неослабевающий интерес, но получает при этом неоднозначную оценку. В «Автобиографии» Фрейд с уверенностью утверждал: «Уже не сможет быть сомнений в том, что психоанализ будет продолжать существовать, он доказывает свою способность выступать и развиваться и как отрасль знания, и как терапевтическая методика».

Интерес к психоанализу объясняется реальностью его центральной проблемы — бессознательного, исследуемой к тому же не в лаборатории, а в конкретных жизненных ситуациях.

Причиной живучести концепции 3. Фрейда является также поддержка, которую она встречает в господствующей идеологии. Об этом очень точно писал исследователь творчества 3. Фрейда Карл Э. Шорске: «Фрейд создал такой образ человека, который для либеральных слоев мог служить чуть ли не утешением, ведь значимость политической сферы, социального крушения Фрейд снизил до минимума. Поскольку свое собственное политическое прошлое и настоящее низвел он, по сравнению с приоритетом и первичностью конфликта между отцом и сыном, просто до сопровождающего явления, Фрейд одарил своих сотоварищей — либералов такой безысторичной теорией человека, которая делала для них сносным сошедший с их орбиты ставший неуправляемым политический мир».

Неоднозначность оценок теории Фрейда проистекает из одностороннего решения, которое получает в ней проблема бессознательного. Как основной требовал ответа «опрос: насколько научно обоснованы психологическая теория бессознательного, утверждения о детской сексуальности и широкое толкование понятия сексуальности, представления о важности сексуальной жизни и детских переживаний для этиологии неврозов. В качестве одного из критериев выдвигалась терапевтическая эффективность психоанализа. Однако сам по себе факт излечимости еще не подтверждает правильности теоретического толкования бессознательных процессов, поскольку наступает в зависимости от ряда причин. Так психоанализ лишается этого критерия истинности своих построений, а других нет. В системе психоанализа допускается большая произвольность в толковании символичного смысла проявлений бессознательного — снов и др., истинность которых невозможно проверить.

Вместо строгой дедукции используются аналогии, метафоры. Все это противоречит объективности и научности, обязательным для научной теории.

В психоанализе происходит биологизация и натурализация психики человека. Сущность человека составляет темное Оно. Человек рассматривается как природное существо, наполненное влечениями. Влечения лежат в основе поведения человека, неврозы также объясняются из влечений. Духовный мир рассматривается как форма сублимированного либидо. Одновременно общественные явления психологизируются.

Фрейд заменил реальные движущие силы исторического процесса и войн идеей природной склонности человека к агрессии и деструкции. Именно противоречия, научно не обоснованные утверждения, граничащие с вымыслом, встретили критику даже приверженцев Фрейда — Юнга, Адлера, Хорни, Фромма, выступивших с модификациями учения о бессознательном в психоанализе.

Источник: Ждан А.Н. История психологии
Просмотров: 10045

Все материалы из данного источника: Ждан А.Н. ->

Понравился проект и хотите отблагодарить?
Просто поделитесь с друзьями, кликнув по кнопкам социальных сетей!

С топической точки зрения Фрейд различает три сферы психики — сознательное, предсознательное и бессознательное.

Сознательное имеет свойство переживания. Предсознательное — это скрытое (латентное) бессознательное, потенциально сознательное: может проникнуть в сознание, т.е. имеет способность сознания.

Вам также может быть интересно:

Будьте в курсе. Присоединяйтесь к нашему сообществу!

Источник: http://psyarticles.ru/view_post.php?id=464

Психоанализ считает что психика подчинена разуму

Заметное место в философском иррационализме ХХ века занял психоанализ. Основы этого течения были заложены австрийским врачом — психиатром З. Фрейдом (1856-1939). Основные идеи психоанализа Фрейд изложил в работах «По ту сторону принципа удовольствия», «Я и Оно», «Психология бессознательного», «Неудовлетворённость в культуре». Основным понятием в учении Фрейда является бессознательное. Фрейд полагал, что бессознательное — это главное в психике человека, определяет все его поступки и действия. Как Фрейд понимал бессознательное?

Бессознательное — это совокупность психических процессов, операций и состояний, не представленных в сознании человека. Бессознательное — это та часть психики, где сосредоточены первичные влечения и желания человека, которые имеют природное происхождение.

Понимание первичных влечений изменялось на разных этапах творчества Фрейда. В конечном счёте он выдвинул гипотезу о том, что среди влечений доминирующую роль играют «инстинкт жизни» (Эрос) и «инстинкт смерти» (Танатос). Для обозначения первичных влечений Фрейд использует термин «либидо».

Исследуя структуру психики человека, Фрейд выделяет в ней три слоя, инстанции. Во-первых, это само бессознательное или Оно. Во-вторых, это разумное Я, или собственно сознание — разум, память, мышление и иные процессы, ориентированные на рациональное отражение окружающего мира.

Наше «Я», стремящееся выжить в природном и социальном мире, всё время сталкивается с безрассудной силой «Оно». Если «Я» руководствуется принципом реальности, то «Оно» целиком исходит из принципа удовольствия. Отсюда вытекает неизбежная борьба между «Я» и «Оно». В лобовом столкновении победить «Оно» невозможно, поскольку в нём сосредоточена вся психическая энергия человека. Поэтому из «Я» вычленяется третья система — «Сверх — Я«, где аккумулированы привитые культурой моральные нормы. «Сверх — Я» осуществляет цензуру желаний бессознательного. Оно соотносит, сообразует эти желания с реальностью внешнего мира, требованиями и нормами культуры.

Далее Фрейд показывает динамику, функционирование психики.

Инстинктивные импульсы, прошедшие цензуру «Сверх — Я», реализуются в действии. Неприемлемые с точки зрения общества и культуры желания (асоциальные, эгоистичные, агрессивные) обратно вытесняются в сферу бессознательного. Некоторые нереализованные, неудовлетворённые инстинкты воплощаются (сублимируются) в позитивные формы деятельности, такие, как наука, искусство, спорт. Понятие сублимации занимает важное место в учении Фрейда.

Сублимация — это использование энергии бессознательного не по прямому биологическому назначению (для удовольствия или продолжения рода), а в целях культурного творчества.

Если имеет место сублимация, то примитивные влечения обретают форму влечения к познанию, искусству, высокому идеалу. Таким образом, вся культура основана на внешнем или внутреннем подавлении желаний бессознательного и существует за счёт энергии либидо.

Следует подчеркнуть, что у Фрейда термин «культура» в большинстве случаев оказывается равнозначным понятию «общество». В наиболее развёрнутом определении культуры Фрейд указывает, что она охватывает все приобретённые людьми знания и способы, чтобы господствовать над силами природы и добывать блага для удовлетворения человеческих потребностей. И в то же время она включает все институты, регулирующие отношения между людьми, в особенности распределение добываемых благ.

Можно сказать, что человек как бы находится между двух огней. С одной стороны, культура угнетает человека, лишает его наслаждений (за это он и стремится избавиться от неё). С другой стороны, культура защищает его от факторов окружающей среды, позволяет осваивать все блага природы и пользоваться ими, а также делит их между людьми. Итак, если человек отказывается от культуры в пользу своих наслаждений, то он лишается защиты, многих благ и может погибнуть. Если же он отказывается от наслаждений в пользу культуры, то это тяжким грузом ложится на его психику. Подавление природных желаний приводит к неврозам, то есть болезненным состояниям индивида и даже всего общества. В работе «Неудовлетворённость в культуре» Фрейд приходит к выводу о том, что существует постоянное противоречие, антагонизм природного и культурного начала в человеке, что культурный прогресс приводит к ограничению природных желаний, к уменьшению человеческого счастья.

Заложенная З. Фрейдом иррациональная традиция истолкования психики активно поддерживалась в ХХ веке. Из классиков неофрейдизма наиболее популярен был К.Г. Юнг (1875-1961), швейцарский психолог и психиатр. С 1906 по 1913 г. он был учеником и видным последователем З. Фрейда, президентом международного психоаналитического общества. Основное произведение Юнга — «Архетип и символ». Юнг многое воспринял из психоанализа Фрейда, но основы концепции были заложены им самостоятельно. Как и Фрейд, Юнг начинал в качестве врача — психиатра, однако, он не остановился на сексуально — биологической трактовке бессознательного. В процессе своих исследований Юнг пришёл к выводу о том, что в структуре психики представлено не только индивидуальное, но и коллективное бессознательное. Оно имеет не природный, а культурный характер, сформировалось на заре человеческой истории в коллективном психическом опыте.

Коллективное бессознательное — это отражение опыта прежних поколений, запечатлевшееся в структурах мозга; это хранилище следов памяти человечества.

Содержание коллективного бессознательного составляют первичные психические образы, названные Юнгом архетипами.

Архетипы — это наиболее общие схемы человеческого мышления и поведения. Архетипы — это врождённые идеи или воспоминания, которые предрасполагают людей воспринимать, переживать и реагировать на события определённым образом.

Архетипы находят своё выражение в символических образах, которые обнаруживаются в мифах, религиях, фольклоре, художественном творчестве, сновидениях. Юнг писал о том, что архетипы своими корнями уходят в далёкое прошлое, «подобно тому, как строение нашего тела восходит к общей анатомической структуре млекопитающих». По Юнгу, коллективное бессознательное имеет культурное происхождение, но передаётся по наследству биологическим путём. На архетипах построена вся психика человека.

Приведём примеры некоторых, наиболее важных архетипов. Архетип персона — это наше публичное лицо, то есть то, как мы проявляем себя в отношениях с другими людьми. В понимании Юнга, персона служит цели производить впечатление на других или утаивать от других свою истинную сущность. Персона как архетип необходима нам, чтобы ладить с другими людьми в повседневной жизни. Символом персоны является маска.

Противоположный персоне архетип — это тень. Она представляет подавленную, темную, животную сторону человеческой натуры. Тень содержит наши социально неприемлемые импульсы, страсти, желания. Но у тени имеются и положительные свойства. Юнг рассматривал тень как источник жизненной силы, спонтанности и творческого начала в жизни человека. Согласно Юнгу, функция эго (сознания) состоит в том, чтобы направлять в нужное русло энергию тени. Символ тени — сатана.

Фрейд и Юнг по-разному решали вопрос о соотношении природного (бессознательного) и культурного (сознательного) начала в человеке. Фрейд считал, что между ними существует постоянный антагонизм, и человеческая душа разрывается между своей изначальной природой и требованиями культуры. Юнг же полагал, что хотя основа души (бессознательное) и имеет архаическое происхождение, но всё же может жить в мире с культурой. Человек должен не игнорировать бессознательные силы, а найти для них адекватное культурно — символическое выражение. Именно архетипы дарят человеку вдохновение и являются источником творческой энергии. Для Юнга бессознательное — это главный резервуар культуры, хранилище её «праобразов» и «праформ», названных им архетипами.

Культура призвана вести не борьбу, а диалог с бессознательным, стремясь обеспечить целостность человеческой души. Юнг считал, что в традиционных культурах такой диалог существовал и достигалось динамическое равновесие между различными уровнями психики. Бессознательное находило выражение в мифах, религиозных представлениях, обрядах, ритуалах. Однако, этот диалог постепенно утрачивается с развитием цивилизации и рационализацией жизни. В современном мире господствует научное, рациональное сознание. Поэтому современная культура не даёт выхода иррациональным душевным импульсам. Их подавление является главной причиной индивидуальных и коллективных неврозов, которые проявляются в современных политических конфликтах, войнах, терроризме.

Юнг отмечает, что современный западный человек, стремясь спастись от царящей ныне символической нищеты, обращается к восточным религиям. Однако, они соответствуют иной культуре и не способны в полной мере выразить архетипы, таящиеся в психике западного человека. Поэтому европейская культура должна измениться, чтобы восстановить утраченное единство человеческой души. Необходимо изменить современную социокультурную практику, которая не даёт выхода иррациональным душевным импульсам. Нужно найти цивилизованные формы выражения личного и коллективного бессознательного, чтобы оно перестало прорываться наружу в социально опасных формах.

Одним из классиков неофрейдизма считается К. Хорни (1885-1952) — социальный психолог и культуролог. Опираясь на психоанализ Фрейда, Хорни вела с ним постоянную полемику. Сущность концепции Хорни сводилась к выявлению значения культуры в жизни общества и человека, исследованию проблемы личности и культуры, влиянию культуры на психическое здоровье человека. Таким образом, культура является одним из центральных понятий в исследованиях Хорни.

Хорни считала, что особенности личности, черты коллективной психологии и типы неврозов зависят, главным образом, от культуры, её ценностей и противоречий. Хорни верила в способность человека развивать себя. Она полагала, что негативные качества вырабатываются у людей вследствие неблагоприятной социально — экономической обстановки, в определённом типе общества. Главной причиной неврозов является то, что человек не мог реализоваться в данном обществе.

Хорни упрекает Фрейда в том, что он не разграничил биопсихологические и социокультурные источники неврозов. Невроз — это не только столкновение разнонаправленных влечений, но чаще всего столкновение ценностных ориентаций, сформированных культурой. Культура формирует определённый тип личности, который считается нормальным. Но в другой культуре этот тип личности может восприниматься как отклонение от нормы. К примеру, в Америке человек, будучи богачом, тратит время и здоровье на приумножение своих миллионов, и его считают нормальным, здоровым. Но в Греции или в Африке его сочли бы невротиком.

Хорни считает, что неврозы рождают противоречия в культуре. В Америке, по её мнению, существует противоречие, конфликт между капиталистической ориентацией на успех, соперничество, борьбу, власть и богатство и христианской ориентацией на любовь, смирение и доброту к ближнему. Другое противоречие состоит в том, что происходит постоянное подхлёстывание эгоистических и индивидуалистических желаний рекламой, искусственно формируется в массовом сознании образ «нормальной», преуспевающей личности, в то время как многие люди не преуспевают, страдают от каких-то ограничений и лишений, избавиться от которых не в их власти. Эти и другие противоречия культуры рождают невроз, симптомы которого — агрессивность, мания величия и чувство собственной неполноценности, что снижает продуктивность личности.

Таким образом, Хорни приходит к выводу, о том, что в рамках одной культуры ценности согласованы. Столкновение ценностей происходит при взаимодействии разных культурных традиций. Это порождает конфликты. Такие неврозы угрожают тем, кто меняет культурную обстановку (переселенцы). Адаптация к новым культурным формам создаёт ряд психических проблем. Опасность невроза существует и для тех, кто продвигается в социальном плане, резко меняя свою социальную среду, а значит, и систему ценностей.

Хорни признаёт естественный характер трагизма человеческого бытия, двойственность человеческой природы: стремление к счастью и одновременно невыполнимость в полной мере этого стремления в силу ограниченности человека, его зависимости от трагических моментов в мире. И даже при отсутствии конкретных страданий остаются болезнь, увядание, смерть. Спокойное состояние человека нельзя считать нормой. Переживание страданий естественно. Конфликты являются составляющей частью жизни человека. В этой связи Хорни вводит понятие «базовой тревоги«. Состояние тревоги является нормой для человека. Вообще для ХХ века свойственно беспокойство, чувство неуверенности и психической напряжённости, охватывающей широкие массы. Неуверенность просачивается во все сферы жизни. В этом заключена идея «базовой тревоги».

Хорни рассматривает ещё один механизм возникновения неврозов. Он связан с неправильной самооценкой личности, формированием идеализированного образа «Я», неумением соизмерять свои возможности с реальностью, с требованиями жизни. И поэтому при столкновении с реальностью происходит крушение планов, замыслов, надежд. А это порождает чувства разочарования, отчаяния, безысходности.

Невротические симптомы могут возникать, согласно Хорни, и в результате гипертрофии (преувеличения) каких-то, нормальных социальных потребностей. Всё многообразие этих потребностей Хорни делит на три типа: направленные «к людям», «от людей» и «против людей». Структура и степень развитости каждой из этих потребностей определяет характер человека. Если доминирует ориентация «к людям» — то формируется уступчивый, безынициативный тип личности; если на первый план выдвигается ориентация «против людей», то формируется агрессивный тип личности; если преобладает направленность «от людей», то формируется разобщённый тип личности.

Хорни выделяет четыре главных невроза нашего времени:

1. Невроз привязанности — поиски любви и одобрения любой ценой.
2. Невроз власти — погоня за властью, престижем и обладанием.
3. Невроз покорности — конформизм, уступчивость, подчинение чужому мнению.
4. Невроизоляция — бегство от общества, уход в себя.

Пути преодоления неврозов, предлагаемые Хорни, — это религия, самореализация в профессиональной деятельности, постоянный самоанализ, самокоррекция, сближение реального и идеализированного образа «Я», устранение недостатков в системе социальных связей.

Одним из крупнейших теоретиков неофрейдизма является Э. Фромм (1900 — 1980). Основные работы Фромма — «Бегство от свободы», «Здоровое общество», «Революция надежды», «Иметь или быть?». Получив философское образование, он глубоко изучил К. Маркса, а затем, увлёкшись идеями Фрейда, стал психоаналитиком. В своих работах он ведёт постоянный спор — диалог с Марксом и Фрейдом, которых считает великими мыслителями, определившими в значительной мере интеллектуальный климат ХХ века.

Психоанализ, согласно Фромму, в сочетании с марксовой теорией отчуждения, классовой борьбы позволяет вскрыть истинные мотивы человеческих поступков. Психоанализ позволяет показать, что даже такие далёкие по содержанию идеологии, как кальвинизм, фашизм, коммунизм, могут вырастать на сходных душевных основаниях определённого типа личности. Фромм называет этот тип «авторитарным» или «садомазохистским». Для такого типа характерно стремление к власти и обладанию, прикрываемое морально-идеологическими аргументами. Авторитарный характер, формирующийся часто в патриархальной семье в результате деспотического воспитания, служит, по Фромму, главной опорой тоталитарных режимов.

Рассматривая психику человека, Фромм различает в ней два рода влечений, страстей:

1. Первые из них имеют биологическое происхождение. Они одинаковы у всех людей. К ним относятся потребности в пище, безопасности, в какой-то форме социальной защищённости.
2. Социально обусловленные влечения. Они являются продуктом социальной среды, неодинаковы у разных людей. К ним Фромм относит любовь, радость, солидарность, соперничество, стяжательство и другие.
Фромм считает, что эти социальные страсти бывают даже сильнее биологических инстинктов, например, инстинкта самосохранения, поскольку люди готовы жертвовать жизнью во имя убеждений, идеалов, принципов, ради любви, ненависти, ревности.

Культура, по мнению Фромма, не «надстройка» и не «инструмент выживания», а истинная «стихия жизни» человека. Служение культуре, то есть жизнь ради добра, заботы о ближнем, ради творчества, есть для человека наиболее естественная, свободная и здоровая жизнь.

Ядром антропологической и культурологической концепции Фромма выступает учение об экзистенциальных потребностях. Фромм выделяет пять таких потребностей:

— В общении.
— В трансценденции (т.е. «выход за границы» заданного бытия).
— В «укоренённости» (выбор той общности, конфессии или культуры, к которой он хочет принадлежать).
— В самоидентичности (поиск внутреннего центра душевной
жизни).
— В системе ориентаций.

Осознание и переживание этих потребностей делают человека человеком и дают ему импульс к творчеству. Потребность в системе ориентаций и поклонения, по Фромму, равносильна потребности в религиозной вере. Вопреки Фрейду, который был атеистом, Фромм считает, что религия вечна. Однако, у него идёт речь не о какой-то конкретной конфессии.

Любая система взглядов, которая даёт человеку объект поклонения и способ ориентации в мире, может рассматриваться как религия.

Э.Фромм различал два главных типа религий: авторитарные и гуманистические. В авторитарной религии бог есть символ власти и силы. Главная добродетель — послушание. Авторитарные религии, такие, как кальвинизм или фашизм, внушают человеку страх, покорность, униженность. В гуманистической религии бог является символом самого человека, а не символом власти над человеком. Такая религия поощряет стремление человека к саморазвитию, к подлинному бытию. К гуманистическим религиям Фромм относил буддизм, даосизм, христианство.

Смысл культурно-исторического процесса он видит в прогрессе индивида, т.е. освобождении личности от власти стада, инстинкта, традиции. Но история не плавно, восходящий, а возвратно-поступательный процесс, в котором периоды освобождения и просвещения чередуются с периодами порабощения и помрачения ума, т.е. «бегства от свободы».

Общественный идеал Фромма — это гуманистическое общество, не совместимое с бюрократической системой, технократизмом, бездуховностью, вещизмом. Это общество, высшей целью которого является человеческое благо, предотвращение человеческих страданий.

Источник: http://ya-simkina.narod.ru/R2-3.htm

Психоанализ по Фрейду, кратко и понятно про психоанализ

Внутренний конфликт

Главной особенностью теории Фрейда и его психоанализа является то, что в человеке скрыт конфликт между его внутренними бессознательными силами, такими как libido, Эдипов комплекс и враждебной средой, которая диктует и навязывает ему различные законы и правила поведения.

Те законы и нормы поведения, которые навязывает ему внешняя реальность, подавляют энергию бессознательных влечений и эта энергия высвобождается в форме невротических симптомов, страшных сновидениях и других расстройствах психики.

По теории психоанализа Фрейда личность состоит из трёх компонентов:

• бессознательное (Оно),
• эго (Я)
• сверх эго (сверх Я).

Бессознательное представляет собой сексуальные и агрессивные инстинкты, стремящиеся к удовлетворению своих влечений во внешней реальности.

Эго (Я) способствует приспособлению индивида к реальности, сохраняет информацию об окружающем мире в сознании человека в интересах его жизнедеятельности и самосохранения.

Супер-эго является вместилищем моральных норм, запретов и поощрений человека и служит, таким образом, как бы совестью человека. Нормы усваиваются человеком бессознательно в процессе воспитания и поэтому проявляются в человеке как чувство страха, вины и угрызения совести. Таким образом, неспособность бессознательной энергии свободно высвобождаться ведёт к конфликту человека с окружающей средой и появлению у него различных психических заболеваний.

Задачей психолога или психотерапевта является выявления в пациенте бессознательных переживаний и представлений и вытеснение их из сферы Оно (бессознательного) в сферу сознание человека, т. е. освобождение с помощью катарсиса.

В процессе психотерапевтического сеанса негативный трансфер (перенос чувств и ощущений больного по отношению к своим близким на личность психотерапевта) пациента к психологу сменяется на положительный эмоционально окрашенный. Таким образом, самооценка пациента возрастает и происходит постепенное выздоровление, но нужно учитывать, что перед этим психолог должен войти в доверительное отношение к пациенту, чтобы снизить его сопротивление к процессу психотерапии. При жизни З.

Теоретические основы психоанализа

В настоящее время психоанализ существует как 3 взаимосвязанных, но относительно самостоятельных области.

1. Психологическая и философская теория личности .
2. Совокупность принципов и методик изучения неосознанных психических процессов и явлений.
3. Направление в психотерапии, целью которого является помощь в преодолении внутренних конфликтов , фобий и комплексов.

Основоположником психоанализа, как философско-психологического учения, является австрийский психиатр Зигмунд Фрейд. Поэтому философскую часть его учения называют еще фрейдизмом.

Родилось это учение на рубеже XIX и XX веков и сразу нашло поддержку в широких научных кругах. Как оказалось, идеи Фрейда помогли найти ответы на многие сложные вопросы не только психологии и психиатрии, но и других наук о человеке – антропологии, социологии, культурологии. Правда, и критиков теории Фрейда было не меньше, чем его восторженных последователей. В том числе и потому, что слишком много человеческих проблем этот венский психиатр связывал с неудовлетворенными сексуальными потребностями.

Современный психоанализ значительно шире первоначальных теорий его основателя. Уже ближайшие ученики и соратники Фрейда (К. Юнг, К. Хорни, А. Адлер, Э. Фромм и др.) внесли много нового в учение своего предшественника.

Изучая особенности поведения людей, имеющих разнообразные психические проблемы (неврозы, психозы, фобии, депрессии), З. Фрейд пришел к выводу, что причиной этих проблем являются неудовлетворенные потребности, противоречащие нормам общества. Главным образом речь шла о сексуальных потребностях и инстинктах, которые под давлением общественной морали индивид загоняет вглубь сознания. Но они не исчезают и могут влиять на поведение человека, вызывать состояние фрустрации и немотивированной агрессии или, наоборот, апатии.

Потребность в снятии внутреннего конфликта между желаемым и запретным приводит к тому, что Фрейд назвал сублимацией. Это трансформация, изменение и перенос нереализованной энергии желаний в другие сферы жизни и деятельности. Так, неудовлетворенные сексуальные потребности (либидо) могут сублимироваться в занятия творчеством, политикой или в социальной агрессии. Хорошим примером являются одинокие женщины, увлеченные общественной деятельностью или стремящиеся сделать карьеру в политике.

Кстати, в современном психоанализе речь идет не только о сексуальных желаниях, хоть они и наиболее показательны. Например, неудовлетворенное желание власти может проявляться в домашнем насилии, а нереализованная потребность в душевном, дружеском общении сублимируется в увлечение котиками и другими домашними питомцами.

Наличие у человека неудовлетворенных, подавленных потребностей можно заметить в неконтролируемых поведенческих актах: оговорках, опечатках, импульсивных движениях, экспрессивных реакциях и, конечно, в сновидениях. Изучению образов наших снов, несущих информацию о бессознательном, З. Фрейд уделял особое внимание.

Три уровня психики

Особенности психических процессов и поведения человека с точки зрения основателя психоанализа связаны с устройством психики, которая состоит из трех уровней.

• Ego – «Я» – это средний уровень, собственно, сознание, которое управляет поведением человека. На этом уровне содержатся представления, опыт, знания, убеждения, которые формируются под влиянием общества.
• Id – «Оно» – нижний уровень, бессознательное, где хранятся вытесненные из сознания запретные желания, биологические потребности и инстинкты . На этом уровне протекают неосознанные процессы, которые человек не контролирует.
• Super-Ego – «Сверх-Я» — высший уровень психики, здесь находятся ограничения поведения, нормы морали, запреты и табу. Это, по сути, совесть человека.

На содержание сознания оказывают влияние и низший, и высший уровни психики. Первобытные, биологические инстинкты порождают желания, которые прорываются на уровень сознания (Ego). Здесь они сталкиваются с подавляющей силой Super-Ego и подвергаются жесткой цензуре моральных запретов.

Поэтому наше сознание постоянно находится в состоянии конфликта и стремится уладить противоречие между желающим чувственных удовольствий «Оно» и отстаивающим нравственные нормы «Сверх-Я». Если побеждает бессознательное и человек поддается соблазну запретных желаний, то он переживает чувства стыда и вины, которые могут перерасти в неврозы, психозы и другие психические заболевания.

Выход из этого конфликта в сублимации – преобразовании энергии влечений и направление ее на другие виды активности: на творчество, науку, политику, воспитание детей и т. д. Но если желания долго сдерживаются и не находят выхода, то это приводит к образованию комплексов.

С теорией З. Фрейда часто связывается понятие комплексов. Обычно говорят о комплексе неполноценности, когда речь идет о робком, нерешительном человеке с заниженной самооценкой. Но к самому Фрейду учение о комплексах отношение не имеет. Появилось оно в психоанализе благодаря А. Адлеру – одному из последователей знаменитого австрийского психиатра.

Под комплексом понимается совокупность переживаний человека, связанных с неразрешенным конфликтом между собственными желаниями и давлением общества. Комплекс неполноценности формируется как ощущение собственной ущербности, бессилия, неспособности достичь желаемого. Причем человек наблюдает успех других или, по крайней мере, их субъективное переживание успеха. Поэтому ему начинает казаться, что он хуже окружающих. Это ощущение может привести к развитию депрессии или даже склонности к самоубийству.

Чтобы снять внутреннее эмоциональное напряжение и избавиться хоть на время от отрицательных переживаний, люди, отягощенные комплексом неполноценности, часто проявляют повышенную агрессивность, начинают злоупотреблять алкоголем или наркотиками. Также одним из способов компенсации комплекса неполноценности является принятие человеком роли жертвы, так как позиция обиженного воспринимается более приемлемой, чем позиция никчемного неудачника. К тому же жалость окружающих хоть как-то восполняет в сознании недостаток уважения к себе.

Комплекс неполноценности хоть и самый известный, но не единственный. Есть, например, связанный с ним комплекс сверхкомпенсации

. Проявляется он в том, что индивид не просто компенсирует ощущение неполноценности демонстрацией силы и агрессии, а делает это основой своего поведения. Кстати, часто такой комплекс наблюдается у подростков.

В работах А. Адлера и его последователей встречается упоминание и о других комплексах.

• Эдипов комплекс, названный так по имени древнегреческого царя Эдипа, который женился на матери, убив своего отца. Комплекс этот проявляется в неосознанном сексуальном влечении сыновей к матери.
• Комплекс Электры – женский вариант Эдипова комплекса, связан с отношением дочери к отцу.
• Комплекс Федры – чрезмерная, необузданная любовь матери к сыну и гиперопека его.
• Комплекс Поликрата – проявляется в чрезмерной тревоге успешного человека, которого пугает его слишком быстрый успех.
• Комплекс Ионы – сомнения в себе, в своих силах и возможности достичь успеха. Имеющий эти проблемы человек даже отказывается признавать свои очевидные для других достижения.

В настоящее время список комплексов значительно расширился. В психологической литературе встречаются такие понятия, как «комплекс вины», «комплекс отличницы», «комплекс внешности» и т. д. Все они так или иначе связаны с неправильной оценкой собственной роли в социуме и отношения к себе окружающих.

Защитные механизмы

Важное место в теории З. Фрейда играет учение о механизмах психологической защиты. Когда человек неосознанно пытается преодолеть конфликт между «Оно» и Сверх-Я», между инстинктами и нормативным поведением, предписанным обществом, то эти попытки могут принимать разные формы. Одна из них – сублимация, но происходит она далеко не всегда.

• Вытеснение желаний. Когда невозможно ни удовлетворение желаний, ни избавление от них, то они вытесняются на уровень бессознательного. Желания не исчезают и продолжают оказывать скрытое влияние на поведение человека. На их сдерживание тратятся силы организма, который реагирует на это болезненно, в буквальном смысле слова. Следствием вытеснения могут быть не только неврозы, но и сердечно-сосудистые заболевания, артриты, заболевания желудочно-кишечного тракта и т. д.
• Отрицание. Один из распространенных механизмов, когда избавление от негативных переживаний, вызванных какими-то событиями, происходит через их отрицание: «ничего этого не было», «мне только показалось» и т. д.
• Рационализация. Совершая неблаговидные, осуждаемые обществом и собственной совестью поступки, человек старается объяснить это рациональными причинами, невозможностью поступить иначе. Объяснения могут выглядеть логично, но истинная причина поступка иная, и она человеком часто не осознается.
• Проекция . Перенесение своих аморальных желаний и нехороших мыслей на других людей, то есть наделение их собственными негативными качествами. Трусливый человек любит обвинять в нерешительности других, любитель выпить – клеймить знакомых пьяниц, а безответственный сетовать на халатность коллег.
• Замещение. Переадресация агрессивного поведения с более сильного объекта (задираться и скандалить с ним слишком опасно, но очень хочется) на более слабый. Так, в раздражении на начальника мужчина может срывать свою злость на жене.
• Инверсия. Замена неудовлетворенного желания на прямо противоположное. Например, не добившись любви, человек начинает искать, за что можно возненавидеть объект своей влюбленности. («Не больно-то и хотелось»).
• Регрессия. Если рациональное, «взрослое» поведение не обеспечивает получение желаемого, то человек заменяет его на более примитивное, «детское». Формами такой регрессии в психоанализе считается не только стремление всем пожаловаться, но и алкоголизм, курение, «заедание» неприятностей и т. д.

Два рода влечений

• влечения, управляющие личностью
• сублимация libido в сферу сознания
• препятствия на пути сублимации

Итак, по теории психоанализа Фрейда мы выяснили, что личность состоит из сознательного (сверх Я), предсознательного (Я) и бессознательного (Оно). Из нашей обычной жизни мы знаем, что человек может жить не только в гармонии с собой, но и находиться в конфликте с собой в тех случаях, когда он хочет достичь чего-то, но не может. По Фрейду получается, что человек не может подчинить себе свою внутреннюю степень бессознательного, вследствие чего получается конфликт.

Как считает Фрейд, в основе этого конфликта лежит влечение, основанное на энергии сексуального характера. Он выделяет два вида влечения: с одной стороны — эротическое, сексуальное влечение или эрос, любовь, а с другой стороны — влечение к ненависти, распаду, смерти.

Если человек может подчинить своему Я эту бессознательную энергию или libido, как назвал её Фрейд, то происходит её высвобождение и человек живёт гармоничной жизни. В другом случае накапливаясь в мускулах тела, эта энергия накапливает свою разрушительную силу и устремляется на внешний мир.

Сублимация — защитный психологический механизм, при котором энергия сексуального влечения личности преобразовывается в социально-приемлимые формы активности (например, в творчество).

Мышление и мыслительные процессы тоже подчиняются сублимированию эротического влечения. Само сублимирование осуществляется сугубо под контролем Я внутри личности.

В обычной жизни или реальности нет такого понятия, как хорошо или плохо, т. е. с человеческой точки зрения, смерть или распад чего-либо это плохо. Например, если мы возьмём вселенную и в ней происходит распад звёзды, то это не плохо, потому что из распавшихся компонентов образуются другие звёзды, а также планеты и различные объекты вселенной.

Теория психоанализа Фрейда предостерегает личность не только от становления на путь ненависти, но и от нарциссизма, т. е. самолюбования. Оно (бессознательное) стремится к обладанию объектом путём перенесения libido в Я. Теперь Я получается наделяется свойствами libido и провозглашает себя любовным объектом, то есть объектом для любования.

Источник: http://silverrak.ru/blog/psikhoanaliz-filosofii-kratko/

Структура психики с точки зрения психоанализа

Философские и естественнонаучные предпосылки психоанализа. Проблема соотношения разума и страстей в интерпретации Декарта, Канта, Гельмгольца, Герберта, Шопенгауэра. Сущность концепции бессознательного по Фрейду. Личность как полигенезисный продукт.

• посмотреть текст работы

• скачать работу можно здесь

• полная информация о работе

• весь список подобных работ

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Человек владеет прекрасным даром — разумом с его пытливым полетом, как в отдаленное прошлое, так и в грядущее, миром мечты и фантазии, творческим решением практических и теоретических проблем, наконец, воплощением самых дерзновенных замыслов. Уже с глубокой древности мыслители напряженно искали разгадку тайны феномена сознания. Наука, философия, литература, искусство, техника — словом, все достижения человечества объединили свои усилия, чтобы раскрыть сокровенные тайны нашей духовной жизни.

В течение многих веков не смолкают горячие споры вокруг сущности сознания и возможностей его познания. Богословы рассматривают сознание как крохотную искру величественного пламени божественного разума. Идеалисты отстаивают мысль о первичности сознания по отношению к материи. Вырывая сознание из объективных связей реального мира и рассматривая его как самостоятельную и созидающую сущность бытия, объективные идеалисты трактуют сознание как нечто изначальное: оно не только необъяснимо ничем, что существует вне его, но само из себя призвано объяснить все совершающееся в природе, истории и поведении каждого отдельного человека. Единственно достоверной реальностью признают сознание сторонники субъективного идеализма.

Согласно представлениям, которые возникли в глубокой древности и сохранились поныне в религиозных верованиях и в идеалистической философии, в человеческом организме действует, какай-то особая, сверхъестественная сила — душа, которая будто бы и является носителем и причиной наших мыслей, чувств, желаний. Такие представления, по сути, мистифицирующие сознание, всегда служили препятствием на пути исследования и явлений природы, и событий общественной жизни, и самой сущности человека. Отсюда агностические утверждения о том, что постигнуть суть сознания — столь же тщетная попытка, как, скажем, стремление утопающего вытащить самого себя за волосы из воды.

Если идеализм вырывает пропасть между разумом и миром, то материализм ищет общность, единство между явлениями сознания и объективным миром, выводя духовное из материального. Материалистическая философия и психология исходят в решении этой проблемы из двух кардинальных принципов: из признания сознания функцией мозга и отражением внешнего мира. Однако до возникновения марксизма материалистическая трактовка сознания носила ограниченный, метафизический характер: она сводила сознание к пассивно-созерцательному отражению мира, не учитывая его социально-исторической сущности, его связи с общественной практикой.

Сознание — это высшая, свойственная только людям и связанная с речью функция мозга, заключающаяся в обобщенном и целенаправленном отражении действительности, в предварительном мысленном, построении действий и предвидении ах результатов, в разумном регулировании и самоконтролировании поведения человека.

Духовный мир человека невозможно ни осязать, ни видеть, ни слышать, ни обнаружить какими-либо приборами или химическими реактивами. В мозгу человека никто еще не «нашел» непосредственно ни одной ни самой серенькой, ни самой яркой мысли: мысль, идеальное не имеет существования в физическом и физиологическом смысле этого слова. Вместе с тем мысли, идеи реальны. Они существуют. Поэтому нельзя считать идею чем-то «недействительным». Однако ее действительность, реальность не материальна, а идеальна. Это наш внутренний мир, наше личное, индивидуальное сознание, а также весь мир «надличной» духовной культуры человечества, то есть внешне объективированные идеальные явления. Поэтому никак нельзя сказать, что реальнее — материя или сознание. Здесь речь идет не о мере, а о типах реальности. Материя — объективная, а сознание — субъективная реальность.

Субъективный образ как знание, как духовная реальность и физиологические процессы как его материальный субстрат — качественно разные явления. Непонимание этой качественной специфики порождало механистическую тенденцию их отождествления. Абсолютизация же специфики сознания как субъективного образа порождает тенденцию противопоставлять идеальное и материальное и доводить это противопоставление до полного распада мира на две субстанции — духовную и материальную. Для преодоления как механистической, так и идеалистической тенденции в трактовке психических явлений огромную методологическую роль играет положение Ленина о том, что противоположность материи и сознания имеет абсолютное значение только в пределах ограниченной области: в данном случае исключительно в пределах основного гносеологического вопроса о том, что признать первичным и что вторичным. «За этими пределами оперировать с противоположностью материи и духа, физического и психического, как с абсолютной противоположностью, было бы громадной ошибкой». Почему? Потому что идеальное, сознание — это не субстанция, а функция определенным образом организованной материи. Принцип диалектико-материалистического монизма состоит в признании ощущения одним из свойств движущейся материи.

Сознание и объективный мир — противоположности, образующие единство. Основой его является практика, чувственно-предметная деятельность людей. Именно она и порождает необходимость психического, сознательного отражения действительности. Необходимость сознания, и при этом сознания, дающего верное отражение мира, лежит в условиях и требованиях самой жизни. Ленинское положение о том, что ощущение есть копия, снимок с действительности, имеет существенное методологическое значение. Оно дает возможность показать полную несостоятельность агностических и идеалистических концепций ощущения и сознания в целом.

Понятие «сознание» не однозначно. В широком смысле слова под ним имеют в виду психическое отражение действительности, независимо от того, на каком уровне оно осуществляется — биологическом или социальном, чувственном или рациональном. Когда имеют в виду сознание в этом широком смысле, то тем самым подчеркивают его отношение к материи без выявления специфики его структурной организации.

В более узком и специальном значении под сознанием имеют в виду не просто психическое состояние, а высшую, собственно человеческую форму психического отражения действительности. Сознание здесь структурно организовано, представляет собой целостную систему, состоящую из различных элементов, находящихся между собой в закономерных отношениях. В структуре сознания наиболее отчетливо выделяются прежде всего такие моменты, как осознание вещей, а также переживание, то есть определенное отношение к содержанию того, что отражается. «Способ, каким существует сознание и каким нечто существует для него, это — знание». Развитие сознания предполагает прежде всего обогащение его новыми знаниями об окружающем мире и о самом человеке. Познание, осознание вещей имеет различные уровни, глубину проникновения в объект и степень ясности понимания. Отсюда обыденное, научное, философское, эстетическое и религиозное осознание мира, а также чувственный и рациональный уровни сознания. Ощущения, восприятия, представления, понятия, мышление образуют ядро сознания. Однако они не исчерпывают всей его структурной полноты: оно включает в себя и акт внимания как свой необходимый компонент. Именно благодаря сосредоточенности внимания определенный круг объектов находится в фокусе сознания.

В истории духовной культуры, научного творчества вряд ли можно найти учение, которое вызывало бы столь резкие расхождения в оценках, чем учение австрийского врача-психиатра и психолога З. Фрейда создателя этого учения часто сравнивают с Аристотелем, Коперником, Колумбом, Магелланом, Ньютоном, Гете, Дарвином, Марксом, Эйнштейном, его называют «ученым и провидцем», «Сократом нашего времени», «одним из великих основоположников современной социальной науки», «гением в действии», сделавшим решающий шаг к подлинному пониманию внутренней природы человека [9].

1. Философские и естественнонаучные предпосылки психоанализа

Психоанализ в его классической форме был основан 3. Фрейдом на рубеже XIX и XX столетий, когда намечалась ломка традиционных представлений о психической жизни человека, методах и границах познания психической. реальности, ставшей объектом пристального внимания и споров философов, психологов, физиологов, неврологов. Из всего многообразия проблем, связанных с осмыслением психической реальности, можно выделить две главные, от правильного понимания которых во многом зависело решение всех остальных. Это, во-первых, проблема содержания психической реальности и, как более частный аспект ее, вопрос о правомерности сведения психики к сознанию; во-вторых, проблема метода исследования собственно психических явлений.

Возникновение психоанализа как раз и связано со своеобразным видением 3. Фрейдом этих основных, краеугольных проблем, с его попытками их собственной интерпретации и разрешения.

Первая из этих проблем, вызвавшая оживленную дискуссию в конце XIX-начале XX века, имеет свою предысторию, уходящую корнями в философскую мысль предшествующих столетий. Рассуждения о взаимоотношениях между телом и душой, материей и сознанием составляют, как известно, основу многих философских систем прошлого.

История развития философской мысли наглядно свидетельствует, что интерес к познанию человеческой души проявляется уже на самых ранних стадиях становления философского знания — в древнегреческой, древнекитайской и древнеиндийской философии.

Изречение «познай самого себя», принадлежащее родоначальнику античной философии древнегреческому мыслителю Фалесу и ставшее впоследствии центральным тезисом философии Сократа, показывает, какое большое значение придавалось в древнем мире постижению человека, его духовной жизни.

При этом уже у Фалеса наблюдается разграничение души и тела, как не сводящихся друг к другу сущностей человеческого бытия. Главное отличие души от тела, по его представлению, заключается в том, что душа наделена свойством разумности, в то время как тело не обладает данным свойством. Представление о разумности души, положенное в основу многих философских систем древности, в более поздние века переросло в учение о сознательности психической жизни человека. В XVII веке Декарт сформулировал тезис о тождестве психического и сознательного. В последующие столетия картезианскую линию сведения всего психического к сознательному продолжили Брентано, Бунд, а также приверженцы рационалистического направления в философии, психологии, социологии.

В истории философии трудно, пожалуй, найти такого мыслителя, который бы отрицал возможность проявления в человеке безудержных страстей.

Даже Декарт, провозгласивший тождество сознательного и психического, в последние годы своей жизни специально обратился к исследованию страстей души человеческой. В трактате «Страсти души» он не только попытался дать классификацию страстей, но и писал о борьбе, происходящей между «низшей» частью души, названной им «чувствующей», и «высшей» ее частью — «разумной». Вопрос, очевидно, не в самом признании существования в душе человека иррациональных сил, а в том, признается ли могущество разума над страстями или ему отказывается в этом. Для Платона, например, ответ на этот вопрос был предельно однозначным: разум может и должен подчинить себе вожделения, он способен осуществлять контроль над желаниями иррационального начала души.

По убеждению Декарта, человек приобретает абсолютную власть над страстями посредством своей воли.

Проблема соотношения разума и страстей постоянно поднималась в философии и психологии и в дальнейшем, постепенно перемещаясь в плоскость рассмотрения взаимоотношений между сознательными и бессознательными восприятиями, идеями, побуждениями, мотивами поведения человека.

В философии Лейбница эта проблема ставилась в связи с рассмотрением так называемых «малых» «незаметных восприятий», которые человек не осознает. Немецкий мыслитель исходил из того, что без разумного постижения этих «незаметных восприятий» или «бессознательных страданий» представление о личности, о внутреннем мире «Я» оказывается далеко не полным. Он и предпринял попытку проникновения во внутренний мир человека, различая в личности сферу явлений «Я» и сферу сознания «Я». Известно, что лейбницево представление о бессознательных психических актах нашло отражение в ряде философских систем, в которых проблематика бессознательного психического стала объектом самого пристального внимания. Так, отзвуки этого представления содержатся в работах Канта, Гегеля, Гельмгольца, Гербарта, а также в философских рассуждениях Шопенгауэра, Ницше, Э. Гартмана.

Перед И. Кантом проблема бессознательного обнажила свою остроту в связи с допущением им возможности существования в душе человека «смутных» представлений, доставляющих беспокойство рассудку, пытающемуся подчинить их своему влиянию, но не всегда способному «избавиться от тех нелепостей, к которым его приводит влияние этих представлений. «.

Если допустить возможность существования данных представлений, возникает вопрос: как человек может знать о них, если он их не осознает? Такой вопрос был поставлен в свое время Локком, и именно на основании этого, как полагает Кант, английский философ пришел к отрицанию наличия в душе человека «смутных» представлений. Согласно же Канту, хотя непосредственно человек и не осознает подобных представлений, тем не менее, опосредствованное опознание их возможно.

Философские рассуждения о бессознательном имели место и у Гегеля. В гегелевской «Философии духа», например, рассмотрение бессознательных актов духа соотносилось с освещением темного «бессознательного тайника», в котором «сохраняется мир «бесконечно многих образов и представлений без наличия их в сознании». При этом Гегель подробно прослеживает, как именно образы и представления, дремлющие в глубинах человеческого существа, поднимаются на поверхность сознания, включаясь в житейский опыт человека. Нечто внешне похожее имеет место и в психоаналитическом учении Фрейда.

Некоторое сходство с гегелевским пониманием «бессознательного тайника» человеческой души обнаруживается и. в философских рассуждениях одного из последователей Фрейда — Юнга, который уделял особое внимание процессу восхождения образов, представлений, «древних осадков души» на поверхность сознательного «Я».

Описание блужданий «бессознательного духа» носило у Гегеля рациональный характер. Оно органически вписывалось в рациональные конструкции гегелевской философии. Но была и другая линия в философии, где проблема бессознательного рассматривалась в иррациональном плане. А. Шопенгауэр, выступивший с критикой гегелевского рационализма, в своем главном философском труде «Мир как воля и представление» выдвинул учение, согласно которому началом всего сущего является бессознательная воля, а первым фактом сознания — представление. В понимании Шопенгауэра, именно бессознательная воля создает реальные объекты, которые посредством представления становятся доступными человеческому сознанию.

Это означает, что в шопенгауэровских рассуждениях бессознательное относилось не только к сфере человеческого духа, но и к онтологическому бытию как таковому: психическое бессознательное являлось только незначительной частью онтологического бессознательного, из недр которого в процессе эволюционного развития возникало собственно бессознательное человека и его сознание.

Отсюда вывод Шопенгауэра о примате бессознательного над сознанием: «Бессознательность-это изначальное и естественное состояние всех вещей; следовательно, она является той основой, из которой, в отдельных родах существ, как высший цвет ее, вырастает сознание: вот отчего бессознательное даже и на этой высокой ступени все еще преобладает».

К аналогичным выводам приходит и Ф. Ницше, для которого «бессознательность есть необходимое условие всякого совершенства».

Правда, в отличие от Шопенгауэра бессознательное у Ницше не имеет глобальных характеристик, поскольку для него не существует понятия онтологического бессознательного. Ницше апеллирует непосредственно к человеку, постулируя тезис об изначально присущей человеческому существу бессознательной «воли к власти», которая является движущей: силой как любых человеческих деяний, так и исторического процесса в целом. Вопрос же о соотношении сознательного и бессознательного решается у Ницше в шопенгауэровском духе: сознание человека индифферентно, оно осуждено, возможно, вообще исчезнуть, уступить место полнейшему автоматизму, ибо по отношению к бессознательному сознание играет вторичную роль. Эти воззрения Ницше были использованы фрейдистами при конструировании своих теорий, Отзвуки его идей находят отражение в психоанализе самого Фрейда, а такое основное понятие его философии, как «воля к власти», стало одним из центральных пунктов индивидуальной психологии А. Адлера.

Проблемы бессознательного рассматриваются и в работах Э. Гартмана, а его объемистый труд «Философия бессознательного» (1869) целиком посвящен данной проблематике. Немецкий философ не ограничился анализом психического бессознательного, а попытался, подобно Шопенгауэру, хотя и в иной форме, перевести это понятие в онтологический срез. В его теории- «метафизике бессознательного» — бессознательное выступает как неотъемлемый элемент человеческой психики, источник жизни и ее движущая сила. Интересно, что в гартмановской философии содержатся все элементы, позднее вошедшие в психоаналитическое учение Фрейда: это — признание важности бессознательного в жизнедеятельности каждого человека, выступление против сведения психики только к сознательным актам, подчеркивание роли бессознательного в творческом процессе личности, попытка осмысления тех сложных взаимосвязей между сознанием и бессознательным, которые существуют во внутреннем мире человека, но далеко не всегда осознаются им. Более того, в философии Гартмана поднимается вопрос о возможности осознания бессознательного, что стало предметом специального рассмотрения в психоаналитическом учении Фрейда. В этом плане для обоих мыслителей сознание человека представляется более важным, чем бессознательное. По крайней мере, гартмановская философия внешне ориентирована на необходимость расширения сферы сознательного, разума.

Решаемая на философском уровне, проблема содержания психической реальности совершенно четко выявила, таким образом, полярные позиции, занимаемые различными теоретиками: традиционную точку зрения, согласно которой в содержании психики нет ничего, чего не было бы в сознании, и точку зрения, признающую, что в психике человека наряду с сознанием имеется сфера бессознательного, которая по своим Масштабам значительно превосходит область сознательного. Во второй половине XIX века эта последняя широко проводилась не только философами, но и в работах естествоиспытателей. Тем самым к началу XX столетия была подготовлена почва для возникновения такого учения, как психоанализ, который поставил проблему бессознательного в центр своих теоретических и практических изысканий.

В философских системах прошлого анализ духовной деятельности человека и постижение его субъективно — личностных характеристик осуществлялись с помощью отвлеченного мышления, абстрактного рассуждения о человеческой душе. Наиболее доступным и, пожалуй, единственным методом познания внутрипсихических явлений на протяжении многих столетий оставался метод интроспективного видения человека, основанный на способности и умении субъекта проникнуть в существо своих внутренних переживаний. Предполагалось, что только при помощи сознания, благодаря способности человека направлять сознание на самого себя, пристально всматриваться в глубины своей души можно выявить в чистом виде и описать внутрипсихические процессы.

2. Структура психики в зеркале психоанализа

До Фрейда психология в качестве объекта исследования имела, как правило, нормального, физически и психически здорового человека и исследовала феномен сознания. Анализ бессознательного психического ограничивался или областью философских рассуждений о несводимости психики человека только лишь к сознанию, или сферой физиологических исследований о бессознательных двигательных актах индивида.

Неврологические учения второй половины XIX века, сосредоточив внимание на патологических отклонениях от традиционно признанных норм разума, обнажили необходимость исследования внутрипсихических характеристик личности и под углом зрения их болезненных нарушений.

Это предполагало постижение скрытых мотивов поведения человека, а следовательно, и более глубинное изучение структуры личности, поскольку исследователь постоянно сталкивался с такими поведенческими характеристиками, которые не покрывались областью сознательного и рационального в человеке.

И Фрейд как психопатолог, изучая характер и причины возникновения неврозов, оказался перед необходимостью исследования природы психического, в том числе тех структур психики, которые не вписывались в собственно «сознательное» в человеке. Таким образом, сами задачи и объект исследования привели его к допущению таких психических актов, которые наряду с сознательными составляют специфическое содержание психики.

В делении психики на сознательное и бессознательное Фрейд, как уже отмечалось, не был первооткрывателем. Он на это и не претендовал, подчеркивая, что понятие бессознательного содержится в высказываниях поэтов, философов, которые понимали всю важность этого феномена для раскрытия внутренней жизни человека. Однако фрейдовское понимание бессознательного отлично от тех трактовок его, которые имели место в различных философских системах. «Для Фрейда, — как отмечает один из исследователей, — бессознательное было вопросом факта, «сферой» человеческого духа и неотъемлемой частью человеческой деятельности». Его в первую очередь интересует конкретное содержание бессознательного.

Пытаясь постичь существо протекания бессознательных процессов, он подвергает бессознательное аналитическому расчленению. Фрейд выделяет, во-первых, скрытое, латентное бессознательное: сознательное представление о чем-либо, которое в последующее время может перестать быть таковым, но при определенных условиях способно снова стать сознательным; во-вторых, вытесненное бессознательное: представления, которые не могут стать сознательными потому, что им противодействует какая-то сила, и устранение этой противодействующей силы возможно лишь на основе специальной психоаналитической процедуры, с помощью которой соответствующие представления доводятся до сознания. Первый вид бессознательного Фрейд называет предсознательным, отличая его от вытесненного бессознательного или собственно бессознательного психического, с которым в основном и имеет дело психоанализ.

Исследуя сферу бессознательного, Фрейд, подобно многим мыслителям прошлого, поднимает вопрос о том, каким образом человек может судить о своих бессознательных представлениях. Если последние не являются предметом сознания, не осознаются человеком, то можно ли вообще говорить о наличии в психике бессознательных представлений? Полемизируя с философами, которые давали отрицательный ответ на этот вопрос и считали, что следовало бы говорить лишь о слабо осознаваемых, но не бессознательных представлениях, Фрейд решительно кладет в основу своих теоретических постулатов понятие о бессознательной душевной деятельности.

При этом, в отличие от отвлеченных рассуждений мыслителей прошлого, которые также допускали существование бессознательного психического, он опирался на конкретный материал, полученный из клинических наблюдений над людьми, страдающими неврастенией. Фрейд пришел к выводу, что бессознательное является неизбежной фазой психической деятельности каждого индивида: любой психический акт начинается как бессознательный и только в дальнейшем осознается, но может так и остаться бессознательным, если на пути к сознанию встречает непреодолимую для себя преграду. Фрейд, таким образом, повторим еще раз, не ограничился только констатацией самого факта существования в психике человека бессознательных представлений, но стремился вскрыть механизм перехода психических актов из сферы бессознательного в систему сознания.

Фрейд понимал, что бессознательное человек может распознать только путем перевода его в сознание. Но каким образом это возможно и что значит сделать нечто сознательным? Можно допустить, что внутренние бессознательные акты доходят до поверхности сознания или, наоборот, сознание проникает в сферу бессознательного, где «улавливает» и распознает эти акты. Но такие допущения не дают еще ответа на поставленный вопрос.

Как же выйти из тупика? И здесь Фрейд находит решение, аналогичное тому, о котором в свое время говорил еще Гегель, высказывая остроумную мысль, что ответ на вопросы, которые оставляет без ответа философия, заключается в том, что они должны быть иначе поставлены. Не ссылаясь на Гегеля, Фрейд именно так и поступает. Вопрос: «каким образом что-либо становится сознательным?» — он облекает в форму вопроса: «каким образом что-либо становится предсознательным?».

Для Фрейда предсознательным, а впоследствии и сознательным может стать только то, что некогда уже было сознательным восприятием, позабытым за давностью времени, но в той или иной степени сохранившим следы воспоминаний.

В ряде случаев Фрейд пренебрегает своим членением бессознательного и вполне намеренно. Выделенные им психические системы собственно бессознательного и предсознательного он объединяет в одну в тех случаях, когда анализирует взаимоотношения бессознательного и сознания в структуре психики личности. В общем плане психика человека представляется Фрейду расщепленной на две противостоящие друг другу сферы сознательного и бессознательного, которые являются существенными характеристиками личности. Но во фрейдовской структуре личности эти сферы представлены не равнозначно: бессознательное он считал центральным компонентом, составляющим суть человеческой психики, а сознательное — лишь особой инстанцией, надстраивающейся над бессознательным; своим происхождением сознательное обязано бессознательному и выкристаллизовывается из него в процессе развития психики.

Хотя представления Фрейда о структурных уровнях человеческой психики и менялись на протяжении его теоретической деятельности, принципиальное деление на сферы сознательного и бессознательного в том или ином виде сохранялось во всех созданных им моделях личности.

Созданная здесь Фрейдом модель личности предстает как комбинация трех элементов, находящихся в определенном соподчинении друг с другом: «Оно» (Id) — глубинный слой бессознательных влечений, психическая «самость», основа деятельного индивида, такая психическая инстанция, которая руководствуется своими собственными законами, отличными от законов функционирования остальных составных частей личности; «Я» (Ego) — сфера сознательного, посредник между бессознательным, внутренним миром человека и внешней реальностью, в том числе природными и социальными институтами, соизмеряющий деятельность бессознательного с данной реальностью, целесообразностью и внешнеполагаемой необходимостью; «Сверх-Я» (Super-Ego) — внутриличностная совесть, инстанция, олицетворяющая собой установки общества, своего рода моральная цензура, которая возникает как посредник между бессознательным и сознанием в силу неразрешимости конфликта между ними, неспособности сознания обуздать бессознательные порывы, стремления, желания человека и подчинить их требованиям культурной и социальной реальности.

Пытаясь проникнуть в механизмы работы человеческой психики, Фрейд исходит из того, что выделенный им глубинный, природный ее слой — «Оно» — функционирует по произвольно выбранной программе получения наибольшего удовольствия. Но поскольку в удовлетворении своих страстей и вожделений индивид сталкивается с внешней реальностью, которая противостоит «Оно», в нем выделяется «Я», стремящееся обуздать бессознательные влечения и направить их в русло социально одобренного поведения. На первый взгляд может даже показаться, что именно «Я», это сознательное начало, является той движущей силой, которая заставляет «Оно» изменять направление своей деятельности в соответствии с санкциообразующими нормативами социального бытия. Однако во фрейдовской структуре личности дело обстоит иначе: не «Я» управляет «Оно», а наоборот, «Оно» исподволь, невластно диктует свои условия «Я». Для образного описания взаимоотношений между «Я» и «Оно» Фрейд прибегает к аналогии сравнительного отношения между всадником и лошадью, подобно тому как в свое время А. Шопенгауэр использовал эту же аналогию для раскрытия отношений между интеллектом и волей. Если воля, по Шопенгауэру, только внешне подчинена интеллекту, как конь узде, а на самом деле, подобно коню, может, закусив удила, обнаруживать свой дикий норов и отдаваться своей первобытной природе, то фрейдовское «Оно» также являет собой лишь видимость подчинения «Я»: как всаднику, не сумевшему обуздать лошадь, остается вести ее туда, куда ей хочется, так и «Я» превращает волю «Оно» в такое действие, которое является будто бы его собственной волей ‘. Как покорный слуга бессознательных влечений, фрейдовское «Я» пытается сохранить свое доброе согласие с «Оно» и внешним миром. Поскольку ему это не всегда удается, в нем самом образуется новая инстанция — «Сверх-Я» или «Идеал-Я», которая царит над «Я» как совесть или бессознательное чувство вины, Во фрейдовской модели личности «Сверх-Я» указывается как бы высшим существом, отражающим заповеди, социальные запреты, власть родителей и * авторитетов. Если «Я» — это главным образом представитель внешнего мира, то «Сверх-Я» выступает по отношению к нему как защитник интересов «Оно». По своему положению и функциям в психике человека «Сверх-Я» призвано осуществлять сублимацию бессознательных влечений, то есть переключение социально неодобренного порыва «Оно» в социально приемлемый импульс «Я», и в этом смысле как бы солидаризируется с «Я» в обуздании влечений «Оно». Но по своему содержанию фрейдовское «Сверх-Я» оказывается все же близким и родственным по отношению к «Оно», поскольку является «наследником эдипова комплекса и, следовательно, выражением самых мощных движений Оно и самых важных libid’ных судеб его» «. «Сверх-Я» даже противостоит «Я» как поверенный внутреннего мира «Оно», что может привести к конфликтной ситуации, чреватой нарушениями в психике человека.

Таким образом, фрейдовское «Я» предстает в виде «несчастного сознания», которое, подобно локатору, вынуждено поворачиваться то в одну, то в другую сторону, чтобы оказаться в дружеском согласии как с «Оно», так и со «Сверх-Я».

Хотя Фрейд признавал «наследственность» и «природность» бессознательного, субъективно он верил в способность осознания бессознательного, что наиболее рельефно было им выражено в формуле: «»Там, где было «Оно», должно быть «Я»». Задачу психоанализа он видел в том, чтобы бессознательный материал человеческой психики перевести в область сознания, чтобы раскрытие природы бессознательного помогло человеку овладеть своими страстями и сознательно управлять ими в реальной жизни. Таков был замысел фрейдовского психоанализа. Однако объективные результаты применения психоаналитического метода в исследовании природы человека не оказались плодотворными. Фрейдовский структурный анализ человеческой психики не только не позволил создать сколько-нибудь целостного представления о внутренней жизни индивида, раскрыть мотивацию его поведения, но многие установки и положения, сформулированные основоположником психоанализа, со временем обнаружили свой явно ненаучный и иллюзорный характер.

«Логика» бессознательного конфликта. Давно было замечено, что человек нередко не осознает смысл и значение мотива своего поведения. А если при этом попросить объяснить свое поведение, то он часто называет такие причины, которые не отражают его подлинных намерений. Многие поступки человека, если он впоследствии задумывается над ними, оказываются загадочными не только для окружающих, но и для него самого. Не удивительно поэтому, что мотивационная деятельность индивида, движущие силы, стоящие за его поступками, причины, побуждающие его поступать так, а не иначе, всегда привлекали внимание пытливых умов человечества, стремившихся постичь сущность человеческой природы. Не мог пройти мимо рассмотрения скрытых мотивов поведения человека и Фрейд. Анализ человеческого поведения стал для него одним из важнейших аспектов осмысления динамики психической деятельности и «логики» бессознательных конфликтов, драматически разыгрывающихся в глубинах личности.

В противоположность теоретикам, которые причину человеческого поведения пытались отыскать во внешней среде, вызывающей ответную реакцию человеческого организма, основатель психоанализа обратился н внутренним стимулам, под воздействием которых, по его мнению, приходят в движение все психические процессы, обусловливающие мотивационную структуру поведения человека. Наиболее приемлемым в этом смысле Фрейду представлялось понятие бессознательного влечения, которое он в качестве условного допущения и положил в основу мотивации поведения человека. Понятие бессознательного влечения стало в его теории тем реально-значимым концептом, при помощи которого объяснялась эволюция всего живого от примитивного организма до высокоразвитой психической организации человека.

Фантазия и мифотворчество наделяются в учении Фрейда функцией сублимирования бессознательных влечений человека. Такое понимание причин возникновения искусства накладывает отпечаток и на фрейдовскую психоаналитическую концепцию художественного творчества, и на конкретный анализ отдельных произведений искусства.

Как в том, так и в другом случае предлагается психоаналитическая процедура по расшифровке «языка» бессознательного, который в символической форме обретает будто бы свою самостоятельность в фантазиях, мифах, сказках, снах, произведениях искусства. Искусство, таким образом, рассматривается Фрейдом как своеобразный способ примирения оппозиционных принципов «реальности» и «удовольствия» путем вытеснения из сознания человека социально неприемлемых импульсов. Оно способствует устранению реальных конфликтов в жизни человека и поддержанию психического равновесия, то есть выступает в роли своеобразной терапии, ведущей к устранению болезненных симптомов. В психике художника это достигается путем его творческого самоочищения и растворения бессознательных влечений в социально приемлемой художественной деятельности [3].

3. Зигмунд Фрейд и концепция бессознательного

Концепция бессознательного, той части человеческой души, которая является своеобразной тайной для индивида, развивалась на протяжении тысячелетий. Факт научной непознанности психики человека использовалась и эксплуатируется до сих пор всеми религиями.

Человек в своем сознании ограничен. Нечто лежащее за пределами его мыслей, но существующее в том же головном мозге, контролирует фронтальную личность. Автоматизм мышления кажется нам чем-то естественным и простым для восприятия, но за этой простотой кроется истинная природа человеческой психики, которая по-видимому и есть подлинное Я.

Наибольший вклад в развитии концепции бессознательного внес Зигмунд Фрейд [1]

Бессознательное не является для Фрейда чем-то абстрактным, совершенно бессодержательным и неуловимым, что может выступать в лучшем случае в качестве отвлеченного понятия, используемого при описании некоторых психических процессов [4]. Мы должны различать личное бессознательное и не — или сверхличное бессознательное. Последнее мы обозначаем также как коллективное бессознательное (Коллективное бессознательное представляет собой объективно-психологическое, а личное бессознательное — субъективно-психическое.) — именно потому, что оно отделено от личного и является абсолютно всеобщим, и потому, что его содержания могут быть найдены повсюду, чего как раз нельзя сказать о личностных содержаниях. Личное бессознательное содержит утраченные воспоминания, вытесненные (намеренно забытые) тягостные представления, так называемые подпороговые (сублиминальные) восприятия, т. е. — чувственные перцепции, которые были недостаточно — сильны для того, чтобы достичь сознания, и, наконец, содержания, которые еще не созрели для сознания. Оно соответствует часто встречающемуся в сновидениях образу Тени (Под Тенью я понимаю «негативную» часть личности, а именно сумму скрытых, невыгодных свойств, недостаточно развитых функций и содержаний личного бессознательного. Изначальные образы — это наиболее древние и наиболее всеобщие формы представления человечества. Они в равной мере представляют собой как чувство, — так и мысль; они даже имеют нечто подобное собственной, самостоятельной жизни, что мы легко можем видеть в тех философских или гностических системах, которые имеют о своим источником познания восприятие бессознательного. Представление об ангелах, архангелах, «тронах и господствах» у Павла, архонтах у гностиков, небесной иерархии у Дионисия Ареопагита и т. д. происходит из восприятия относительной самостоятельности архетипов.

Бессознательные процессы, компенсирующие сознательное Я, содержат в себе все те элементы, которые потребны для саморегулирования целокупной психики. На личностной ступени это не признанные сознанием личностные мотивы, появляющиеся в сновидениях; или значения дневных ситуаций, не замеченные нами; или выводы, не сделанные нами; или аффекты, которые мы себе не позволили; или критика, которую мы оставили при себе. Но чем больше путем самопознания и соответствующего ему поведения мы осознаем сами себя, тем интенсивнее исчезает слой личного бессознательного, залегающий поверх коллективного бессознательного. Благодаря этому возникает сознание, не втиснутое больше в мелочный и личностно чувствительный мир Я, а сопричастное более широкому миру, объекту. Это более широкое сознание — уже не тот чувствительный, эгоистический клубок личностных желаний, опасений, надежд и амбиций, который должен быть компенсирован или хотя бы корригирован противоположной бессознательно-личностной тенденцией, а та функция отношений, связанная с объектом, миром, которая перемещает индивидуума в безусловное, обязывающее и нерушимое сообщество с миром. Возникающие на этой ступени коллизии — это уже не конфликты, вызванные эгоистическими желаниями, а трудности, касающиеся как меня, так и другого. На этой ступени речь идет в конечном счете о коллективных проблемах, приводящих в движение коллективное бессознательное, так как они требуют коллективной, а не индивидуальной компенсации. Здесь мы можем наконец спокойно признать, что бессознательное продуцирует содержания, значимые не просто для того, к кому они относятся, а и для других, даже для многих и, может быть, для всех .

Подобно многим философам, апеллирующим к данному понятию, он готов признать за бессознательным эвристическую ценность, то есть рассматривать его в качестве теоретической конструкции, необходимой для лучшего понимания и объяснения человеческой психики. Однако, в отличии от тех философов, которые усматривают в бессознательном лишь теоретический концепт, способствующий устранению логических связей между сознательными процессами и глубинными структурами психики, Фрейд рассматривает бессознательное как нечто реально психическое, характеризующееся своими особенностями и имеющее вполне конкретные содержательные импликации. Исходя из такого понимания, в рамках психоаналитической философии предпринимается попытка осмысления бессознательного психического посредством выявления его содержательных характеристик и раскрытия специфики протекания бессознательных процессов.

Фрейд пишет, что деление психики на сознательное и бессознательное является основной предпосылкой психоанализа. Причем такое деление оправдано не только методически, но и интуитивно. Практика работы Фрейда и других психоаналитиков, ярко подтверждает наличие этих двух частей психики [7]. Фрейд указывает, что психоанализ не может считать сознательное сущностью психического, но должен рассматривать сознание как качество психического, которое может присоединится или не присоединится к другим его качествам.

Что же такое сознательное и бессознательное с позиции фрейдизма, психоанализа?

В своей фундаментальной работе Я и ОНО [1] Фрейд отмечает, что быть сознательным это, прежде всего, чисто описательный термин, который опирается на самое непосредственное и надежное восприятие. Опыт показывает нам далее, что психический элемент, например представление, обыкновенно не бывает длительно сознательным. Наоборот, характерным для него является то, что состояние осознанности быстро проходит, представление в данный момент сознательное, а в следующее мгновение перестает быть таковым, однако может вновь стать сознательным при известных, легко достижимых условиях. Каким оно было в промежуточный период мы не знаем; можно сказать, что оно было латентным, подразумевая под этим то, что оно в любой момент способно было стать сознательным. Если мы скажем, что оно было бессознательным, мы также дадим правильное описание. Это бессознательное в таком случае совпадает с латентным или потенциально сознательным.

Интерпретируем эту идею Фрейда и представим ее для этого в символической форме.

Говоря современным языком человек оперирует информацией, содержащийся в его сознании. Обозначим информацию находящуюся в сознании как Ij. Учитывая, что в конкретный момент времени человек в состоянии использовать только некоторую порцию из имеющейся в нем информации, тогда Ij и есть эта порция, что можно выразить как Ij . Отсюда следует, что Ij есть текущее содержимое сознания, то есть в момент tn. Если рассмотреть бесконечный временной период появления (осознания) объекта Ij, то окажется, что существует некоторая бесконечная сумма этих объектов Ijn, где n бесконечное число Ij. Используя дискретный подход можно сказать, что Ij есть информационный квант (элемент) множества S, которое является ни чем иным как Ijn. Такое изложение позволяет воспользоваться аппаратом теории множеств и утверждать, что S это общее количество информации человека. И соответственно выделить в данном множества два подмножества S=. Где B есть Ij, а U это Ijn-Ij. Теперь перейдем на язык психологиии определим сознательное как B, а бессознательное как U.

Рисунок 1 . Общая структура психики с точки зрения психоанализа.

Необходимо также добавить, что вышеприведенные рассуждения не рассматривают качественную сторону Ij, во-первых, и бесконечно временной период был включен, как отображение факта постоянного притока информации в человека, во-вторых.

В повествовании о истоках психоаналитической теории Фрейд акцентирует внимание на то, что понятие бессознательное возникает большей частью из учения о вытеснении. И заявляет, о том, что есть два вида бессознательного: латентное, но способное стать сознательным, и вытесненное, которое само по себе и не может стать сознательным [1]. Далее, Фрейд уточняет сказанное, считая тем не менее, предложенную модель бессознательного не достаточно удобной. Он пишет: В дальнейшем ходе психоаналитической работы выясняется, однако, что и эти различия оказываются недостаточными, практически неудовлетворительными .

Здесь целесообразно привести значительную часть статьи Я и ОНО , для целей изложения.

Мы создали себе представление о связной организации душевных процессов в одной личности и обозначаем его как Я этой личности. Это Я связано с осознанием, оно господствует над побуждениями к движению, то есть к разрядке возбуждения во внешний мир. Эта та душевная инстанция, которая контролирует все частные процессы, которая ночью отходит ко сну и все же руководит цензурой сновидений. Из этого Я исходит также вытеснение, благодаря которому известные душевные побуждения подлежат исключению не только из сознания, но также из других областей влияний и действий. Это устранение путем вытеснения в анализе противопоставляет себя Я, и анализ стоит перед задачей устранить сопротивление, которое Я оказывает попыткам приблизиться к вытесненному. Во время анализа мы наблюдаем, как больной, если ему ставятся известные задачи, испытывает затруднения; его ассоциации прекращаются, как только они должны приблизиться к вытесненному. Тогда мы говорим ему, что он находится во власти сопротивления, но сам он ничего о нем не знает, и даже в том случае, когда на основании чувства неудовольствия, он должен догадываться, что в нем действует какое-то сопротивление, он все же не умеет ни назвать, ни указать его. Но так как сопротивление, несомненно, исходит из его Я и принадлежит последнему, то мы оказываемся в неожиданном положении. Мы нашли в самом Я нечто такое, что тоже бессознательно и проявляется подобно вытесненному, то есть оказывает сильное действие, не переходя в сознание, и для осознания чего требуется особая работа.

Однако следствия из нашего понимания бессознательного еще более значительны. Знакомство с динамикой внесло первую поправку, структурная теория вносит вторую. Мы приходим к выводу, что бессознательное не совпадает с вытесненным; остается верным, что вытесненное бессознательно, но не все бессознательное есть вытесненное. Даже часть Я (один бог ведает, насколько важная часть) может быть бессознательной и без всякого сомнения и является таковой. И это бессознательное в Я не есть латентное в смысле предсознательного, иначе его нельзя было бы сделать активным без осознания и само осознание не представляло бы столько трудностей. Когда мы, таким образом, стоим перед необходимостью признания третьего, не вытесненного бессознательного, то нам приходится признать, что свойство бессознательности теряет для нас свое значение (Прим. мое. имеется в виду для понимания структуры психики). Оно становится многозначным качеством, не позволяющим широких и непререкаемых выводов, для которых нам хотелось бы его использовать. Тем не менее нужно остерегаться пренебрегать им, так как в конце концов свойство бессознательности или сознательности является единственным лучом света во тьме глубинной психологии [1]. (Трудно сказать, что в действительности Фрейд имел в виду, когда говорил о третьем бессознательном [4])

В приведенной цитате наиболее важные моменты подчеркнуты. Обращая на них особе внимание, можно выделить главное:

1. Характеристика Я в структуре психики определяется основной чертой Я в своей основе бессознательно.

2. Бессознательное (по Фрейду) состоит как минимум из трех компонентов.

3. Объект Я скрыт от содержимого сознания, по крайней мере частично.

По сути дела в Я и ОНО Фрейд разрабатывает структурную организацию психики.

Фрейд пишет, что все наше знание постоянно связано с сознанием. Даже бессознательное мы можем узнать только путем превращения его в сознательное. При этом он ставит вопросы: каким же образом это возможно? Что значит: сделать нечто сознательным? Как это может произойти?

Фрейд в общем виде обрисовывает путь исследований для ответа на эти вопросы. Мы уже знаем, откуда нам следует исходить. Мы сказали, что сознание представляет собой поверхностный слой душевного аппарата, то есть мы сделали его функцией некой системы, которая пространственно ближе к внешнему миру. Пространственно, впрочем, не только в смысле функции, но на это раз и в смысле анатомического расчленения.

Само собой разумеется, что сознательны все восприятия, приходящие из вне (чувственные восприятия), а также изнутри, которые мы называем ощущениями и чувствами. Как, однако, обстоит дело с теми внутренними процессами, которые мы несколько грубо и недостаточно можем назвать мыслительными процессами? Доходят ли эти процессы, совершающиеся где-то внутри аппарата, как движения душевной энергии на пути к действию, до поверхности, на которой возникает сознание? Или, наоборот, сознание доходит до них? Мы замечаем, что здесь кроется одна из трудностей, встающих перед нами, если мы хотим всерьез оперировать с пространственным, топическим представлением душевной жизни [1].

Из контекста высказывания следует, наличие определенной иерархии в душевном аппарате: сознание по Фрейду является вторичным, а бессознательное первичным. Анализ работ основателя психоанализа другими учеными также приводит к такому выводу [4, 7].

Важнейший момент в понимании фрейдовского взгляда на генезис мышления связан с тем, что Фрейд соотносит истоки мышления в бессознательном с последующим его воплощением в сознании. Это очень серьезное замечание. В дальнейшем изложении на этот аспект будет обращено особое внимание.

Обращаясь к феноменологии бессознательного, Фрейд стремиться понять механизм перехода психических актов из сферы бессознательного в систему сознания, раскрыть содержание бессознательных процессов. Речь идет фактически о познании бессознательного, что в более широком плане непосредственно связано с психоаналитической теорией познания как таковой.

Исходная теоретическая установка, лежащая в основе психоаналитической теории познания, состоит в признании Фрейдом того, что подобно физическому, психическое не должно быть в действительности непременно таким, каким оно нам кажется. Но как возможно познание бессознательного психического, если оно, по выражению основателя психоанализа, столь же неизвестно нам в своей внутренней сущности, как реальность внешнего мира? Для Фрейда ответ на этот вопрос не представляет сложности, как это может показаться на первый взгляд пишет В. Лейбин в [4]. И дело не в том, что он не понимает всех трудностей, возникающих на пути познания бессознательного. Сама ограниченность психоаналитической теории, выражающаяся в односторонней практической направленности и есть лимитирующий фактор.

За всеми неясностями и недомолвками, касающимися понятийного аппарата психоаналитической философии, стоит ее методологическая, эвристическая и содержательная ограниченность, не позволяющая в конечном счете понять природу бессознательного [4]. Если психоаналитическая теория познания ограничивается выявлением бессознательных влечений, признав тот предел, за который не может идти дальше психоаналитик, пытающийся осмыслить бессознательные проявления человека, то не означает ли это, что фактически Фрейд признал невозможность средствами психоанализа раскрыть природу бессознательного психического. Именно к этому выводу как раз и вынужден был прийти основатель психоанализа [4].

4. Личность как полигенезисный информационный продукт

В рассмотрении бессознательного, как детерминанты сознания основополагающую роль играет изучение происхождения самой личности, ее эволюция или социальный онтогенез.

В основном, личность изучают три научные отрасли: психология, социология и социальная психология, как междисциплинарная наука. Однако здесь кроется очевидное упущение в широком смысле личность это прежде всего информация, так она состоит из информации переданной в нее обществом (социальный аспект) и природной средой (биологический аспект). Следовательно необходимо изучать возникновение и развитие личности с позиции информационного подхода, включающего в себя различные методики системного анализа и методы социальной кибернетики.

Источник: http://otherreferats.allbest.ru/philosophy/00087933_0.html

• Анна Быкова | Психолог, педагог, арт-терапевт - психолог анна
• Чем отличаются психолог, психиатр, психотерапевт и психоаналитик? - чем отличаются психолог психиатр психотерапевт
• Как бессознательные блоки мешают нам жить - бессознательные установки психики мешающие жизни
• Лекция № 13 - стадии развития психики по леонтьеву
• Психолог Ионкина Светлана Юрьевна - психолог светлана
• Аренда кабинета психолога в Москве | Снять кабинет психолога - кабинет психолога
• Профессия - спортивный психолог - спортивный психолог
• Психолого-педагогическое образование - психолог обучение
• Психотерапевт - цена, запись на прием и консультацию врача психотерапевта, вызов на дом в «СМ-Клиника» - психотерапевт
• Психолог - Елена Первухина - психолог елена