Пройден пик продуктовой паники в Москве: Общество: Россия — паника в москве

07.04.2019

Содержание:

Пройден пик продуктовой паники в Москве
Георгий Мирский. Большая московская паника 16 октября 1941 года
Московская паника
Первые признаки Паники уже в Москве , а вот Коронавирус пока не у всех.
Уличный бунт против коронавируса в Москве попал на видео (ВИДЕО)

Федеральная антимонопольная служба (ФАС) отчиталась о прохождении пика продуктовой паники в Москве. Об этом сказано в заявлении на сайте органа.

Пройден пик продуктовой паники в Москве

Федеральная антимонопольная служба (ФАС) отчиталась о прохождении пика продуктовой паники в Москве. Об этом сказано в заявлении на сайте органа.

Регулятор в течение месяца мониторил рост цен на социально значимые продовольственные товары. «Аналитика показала, что ценовая ситуация на рынке социально значимых продовольственных товаров стабильна, скачкообразного роста цен не наблюдается», — говорится в сообщении.

Согласно данным ФАС на основе обращений от жителей Москвы, пик продуктовой паники и ажиотажного спроса пройден. Продукты питания в столичных магазинах экономически и физически доступны, дефицита не наблюдается, заключили в службе.

В середине апреле ФАС заявила о преодолении имбирного кризиса. Цены за один килограмм продукта достигали 3-7 тысяч рублей из-за действия спекулянтов и недобросовестных торговцев, а также фейковой информации. Отмечалась стабилизация цен на имбирь: так, федеральные торговые сети устранили дефицит имбиря на своих полках, установив на него рыночную цену в диапазоне от 400 до 700 рублей за 1 килограмм.

Источник: http://lenta.ru/news/2020/04/28/panic/

Георгий Мирский. Большая московская паника 16 октября 1941 года

Георгий Мирский (фото: Eli Itkin)

БОЛЬШАЯ МОСКОВСКАЯ ПАНИКА

Утром 16 октября [1941 года] я отправился к родственникам; как раз накануне я забрал документы из спецшколы, и было ясно, что, раз ее решено эвакуировать, происходит что-то нехорошее. И действительно, в утренней сводке прозвучали слова: «За истекшие сутки положение на Западном фронте ухудшилось». Но только выйдя на улицу Горького, я стал догадываться, что же на самом деле произошло на фронте. По улице мчались одна за другой черные «эмочки» (автомашины М-1), в них сидели офицеры со своими семьями (тогда они еще назывались «командиры»), на крышах машин были привязаны веревками чемоданы, узлы, саквояжи, какие-то коробки. Необычное и непонятное зрелище. Все стало ясно, когда я подошел к дому на углу Васильевского переулка, где жила моя тетя, сестра матери, с мужем, полковником авиации. Он как раз вышел из квартиры и садился в машину; при мне он спрашивал у шофера: «Как думаешь, на Горький прорвемся?» — «Попробуем, товарищ полковник», — отвечал солдат.

Я не мог поверить своим ушам, но полковник дядя Петя тут же успел ввести меня в курс дела. Оказывается, в черных «эмках» были офицеры штаба Московского военного округа, и они мчались из своих казенных квартир на Ленинградском шоссе в сторону Рязанского и Горьковского шоссе, из Москвы на восток. Дело в том, что рано утром штаб округа получил, как обычно, свою закрытую «внутреннюю» военную сводку, из которой следовало, что немцы прорвали фронт и уже достигли Можайска, в ста километрах от столицы. Поскольку сам факт такого прорыва свидетельствовал о том, что войска Западного фронта, видимо, разгромлены, можно было ожидать немцев в Москве с часу на час, и штабисты решили «драпануть». А уже через несколько часов рванули из Москвы и гражданские начальники. Началась паника. До самой смерти не забуду этот день, 16 октября, единственный день в моей жизни, когда я наблюдал полный хаос, отсутствие всякого подобия власти. Радио зловеще молчало, и уже это само по себе о многом говорило: молчат уличные громкоговорители, всегда оравшие во всю мочь. Милиции на улицах нет. Городской транспорт не работает. Станция метро «Маяковская» закрыта.

Никаких войск не видно. На площадь Восстания (Кудринская) вытащили откуда-то пушку и не знают, в какую сторону ее повернуть. Говорят, что мосты заминированы. Начали громить магазины, и я видел, как по улице Красина, что ведет к Тишинскому рынку, бегут люди, которые тащат ящики с водкой и другими продуктами. Как потом стало известно, многие директора магазинов и предприятий бежали из города, прихватив с собой кассу; через несколько дней они были расстреляны. В этот необыкновенный день так получилось, что мне довелось находиться в разных районах города. Еврейская семья, жившая в нашей коммунальной квартире, решила эвакуироваться не медля ни минуты; уже было известно, как немцы поступают с евреями. Я вызвался помочь соседям и тащил вместе с ними их вещи до Комсомольской площади, откуда поезда уходили на восток. До сих пор стоит у меня перед глазами зрелище громадной площади трех вокзалов, усеянной тысячами и тысячами сидящих и стоящих людей так, что яблоку упасть негде. Все с чемоданами и узлами, все лихорадочно ожидают объявления посадки на очередной поезд — на Казань, Горький, Свердловск, Ташкент — куда угодно.

Еще запомнилось мне, как я проходил почему-то мимо Ленинской библиотеки и увидел костры: это жгли литературу из «спецхрана», и я из любопытства подобрал несколько полуобгоревших прошлогодних германских журналов с фотографиями, иллюстрировавшими победы над англичанами и французами. Почему их жгли? Да потому, что во всех учреждениях, где еще оставалось какое-то начальство, было получено указание уничтожить все секретные документы, к каковым относились и вражеские публикации. Но наибольшее впечатление производили мусорные ящики во дворах, доверху набитые книгами в красном переплете; это были сочинения Ленина. Каждому члену партии полагалось иметь у себя полное собрание произведений Ильича; конечно, официального распоряжения на этот счет не было, но подразумевалось, что большевик, достойный этого звания, должен иметь эти книги, равно как и «Краткий курс истории ВКП(б)», написанный лично Сталиным. Так вот, в страхе перед приходом немцев эти красные тома тысячами выбрасывали в мусорные ящики.

А разговоры на улицах? Стоя в очереди перед закрытой дверью булочной (она открылась лишь на следующий день), я слышал такие слова: «Говорят, немцы уже в Голицыне», «А вы не слышали — говорят, Тула взята», «Да, недаром Гитлер обещал провести ноябрьский парад на Красной площади». Это говорилось открыто, люди впервые в своей жизни ничего не боялись. А радио все молчало. Лишь к вечеру и громкоговорителях раздался какой-то шорох, и затем выступил председатель Моссовета Пронин. Он призвал население к спокойствию и пообещал навести порядок. И действительно, дня через два Москва была объявлена на осадном положении, прозвучали грозные слова: «Провокаторов и распространителей ложных слухов расстреливать на месте». Был введен комендантский час. Затем было объявлено, что генерал Жуков назначен командовать обороной Москвы. Паника улеглась, жизнь стала возвращаться в нормальную колею. Нет, впрочем, уже не в такую нормальную, как до описанных драматических событий. Во-первых, Москва страшно опустела, на улицах попадались лишь отдельные люди; из городского транспорта остались только метро, трамваи и троллейбусы, все автобусы были реквизированы армией. Во-вторых, начали строить баррикады; помню, как Смоленская, Зубовская и Крымская площади были во всю ширину перегорожены надолбами и мешками с песком.

Москва приобрела суровый облик фронтового города. Налеты авиации продолжались, но воздушную тревогу уже не успевали объявлять, так как немецкие аэродромы были совсем рядом и самолеты могли долететь до столицы за несколько минут. На моих глазах среди бела дня немецкие самолеты, проносясь на бреющем полете, бросали бомбы на Садовом кольце (так был уничтожен дом Шаляпина), на Патриарших прудах, площади Маяковского и около Большого театра. В-третьих, везде ходили военные патрули, проверяя документы, то и дело по улицам маршировали воинские части, направлявшиеся на фронт, и отряды народного ополчения. Так что же все-таки произошло в эти октябрьские дни? Второго октября началась операция «Тайфун» — генеральное наступление немцев, имевшее своей целью захват Москвы. За несколько дней восемь наших армий из девяти, оборонявших Московское направление, были почти полностью уничтожены, в двух огромных «котлах» — под Вязьмой и Брянском — попало в плен около 670 тысяч бойцов и командиров Красной Армии.

Фактически был разгромлен весь Западный фронт, оборонявший Москву. Оставалось пройти до Москвы сто километров; в самой столице и на подступах к ней почти не было под рукой войск, способных остановить германскую лавину. К юго-западу от Москвы держали фронт курсанты военного училища, полностью погибшие уже через несколько дней. Если бы немцы рискнули высадить в Москве воздушный десант, не исключено, что они бы взяли город голыми руками, учитывая панику и дезорганизацию власти. Но даже и без десанта еще один мощный танковый рывок мог бы обеспечить взятие Москвы. Однако немцы остановились под Можайском, Малоярославцем и Калининым — передохнуть, подтянуть резервы, подремонтировать технику. И время было упущено. А о панике в Москве, как потом выяснилось, германская разведка ничего не знала; это был, пожалуй, ее крупнейший просчет за всю войну. И потом исправить уже было ничего нельзя; время работало против немцев, надвигалась зима — страшная зима 41—42 годов, самая лютая из всех, что я помню.

Источник: http://philologist.livejournal.com/9748435.html

Московская паника

История, которую мы вам поведаем, была бы типичной для любого города, любой страны. Но для Москвы это был нонсенс. За весь период своего существования город и горожане не пасовали ни перед каким врагом. Даже город сдавали, и не раз, но хладнокровно отходили, не бежали, сверкая пятками, куда глаза глядят. И только в 1941 году, когда еще и противника видно не было, власть спровоцировала такую панику, нагнала столько страху, что из столицы сбежала почти половина населения. Историю эту никто не скрывает, слишком уж много свидетелей ее было, но о ней не пишут в учебниках, не снимают кино, не создают выставок в музеях, да и вообще стараются не вспоминать. Естественно, что и материалы о ней никто скрупулезно не собирал, не хранил фотографии и не записывал воспоминания современников. Тем не менее, мы попытались собрать все, что было известно о тех днях и заполнить еще одну ячейку в истории страшной войны. Ибо, как для истории, так и для человеческой памяти, важно помнить и победы и поражения, и дни славы, и дни позора. Однако, начнем по-порядку.

2 октября 1941 года немецкие войска начали операцию «Тайфун» по разгрому Западного и Резервного фронтов и захвату Москвы. Силам немецкой группы армий «Центр» удалось прорвать оборону советских войск и окружить западнее Вязьмы четыре армии в составе тридцати семи стрелковых дивизий, девяти танковых бригад, тридцати одного артиллерийского полка РГК. Потери убитыми и ранеными Красной Армии превысили 380 тысяч человек; в плен попало свыше 600 тыс. человек. Всего безвозвратные потери составили более 1 млн. человек. Немцы захватили в «котле» 1242 танка и 5412 орудий. Дорога на Москву была открыта. 13 октября немецкие войска, прорвав советскую оборону, вошли в Подмосковье, полностью оккупировав семнадцать и частично десять (из тридцати) районов Московской области.

Окружение сил Западного и Резервного фронтов в октябре 1941 года (Вяземский «котёл»).

Продвижение немецкой бронетанковой колонны на Московский фронт. Октябрь 1941 г.

Советское командование приняло экстренные меры по укреплению Можайской линии обороны и восстановлению нарушенного фронта, бросив против немецких танковых дивизий плохо вооруженных ополченцев и курсантов военных училищ. По самым скромным оценкам, в народное ополчение Москвы первого набора было призвано свыше 160 тысяч человек, или 12 дивизий. До конца октября 1941 года было сформировано ещё 5 дивизий народного ополчения. Однако в сложившейся обстановке, советское руководство, мягко говоря, не было уверено, что Москву удастся отстоять.

Московские ополченцы.

По-правде, такой уверенности уже не было в июне 1941 года, когда был создан Совет по эвакуации при Совнаркоме, возглавляемый Л. Кагановичем. Уже тогда город Куйбышев негласно рассматривался советским руководством как запасная столица, так как, с одной стороны, он располагается в европейской части страны, но в то же время далеко от границы, в глубокой излучине Волги, на ее левом берегу, что делает город труднодостижимым для вторжения вражеских войск с запада и в целом хорошо защищенным. Для этих целей в нём велось интенсивное строительство гражданских, оборонительных и промышленных объектов.

В связи с угрозой захвата немецкими войсками Москвы, утром 15 октября на заседании ГКО и Политбюро было принято решение о немедленной, в течение суток эвакуации Советского правительства, наркоматов, иностранных посольств. Сталин предлагает Политбюро выехать из Москвы в тот же день, а сам намеревался уехать утром 16-го. Но по предложению А. Микояна было решено, что Политбюро выедет только вместе со Сталиным. Следует отметить, что в понимании Сталина, эвакуация Москвы – это эвакуация нескольких сотен высших чиновников, а не миллионного населения, производственных мощностей и т.д. и т.п.

Отредактированное Сталиным постановление «Об эвакуации столицы СССР г. Москва».

17 октября в Куйбышев специальным поездом прибыли: аппарат ЦК ВКП(б), многие высшие чиновники, члены Политбюро ЦК ВКП(б), среди них: Л. Каганович, М. Калинин (председатель Президиума ВС СССР), К. Ворошилов (член ГКО), А. Андреев (секретарь ЦК ВКП(б)), А. Горкин (секретарь Президиума ВС СССР), М. Шкирятов (зам. Председателя ЦКК ВКП(б)), Н. Вознесенский (зам. Председателя Совета Народных Комиссаров СССР). В Москве из высшего руководства страны во время кризиса, кроме Сталина, оставались только Л. Берия, А. Микоян и А. Косыгин.

Из Москвы улетают высшие чиновники.

Из Москвы был эвакуирован Совнарком, Госбанк (вместе со всей наличностью), все наркоматы, в столице были оставлены только их небольшие оперативные группы управления. Наркомат обороны и военные академии также были эвакуированы в Куйбышев, Генштаб эвакуирован в Арзамас. Также в Куйбышев был эвакуирован Наркомат иностранных дел вместе с архивом и весь иностранный дипломатический корпус; Исполком Коминтерна во главе с Георгием Димитровым; ЦК ВЛКСМ; театры столицы, в том числе Большой театр. Туда же переправили и сталинскую библиотеку, весь его гардероб и три автомобиля вождя. Ценности Гохрана были отправлены в Челябинск и Свердловск, экспонаты Третьяковской галереи — в Новосибирск. Тело Ленина было вывезено в Тюмень. В Куйбышев, начиная с июля, были также эвакуированы семьи начальствующего состава и сотрудников Комендатуры Кремля, 1-го отдела НКГБ СССР (охрана высших должностных лиц). Московская патриархия была эвакуирована в Ульяновск. Происходила эвакуация и других организаций вглубь страны: в Пермь, Казань, Саратов, Уфу и др. В это время, по свидетельствам очевидцев, в воздухе над Москвой кружился «чёрный снег» — пепел сжигаемых документов.

Естественно, что такое массовое бегство «верхушки» Советской власти не осталось не замеченным горожанами. Из столицы в строчном порядке стали выезжать центральные органы власти Советского Союза, иностранные посольства, руководство министерств и ведомств. Они делились пугающей информацией со всеми знакомыми, и известие об оставлении города распространилось мгновенно. Началось что-то неописуемое. Утром паника в Москве достигла наивысшего предела. Кроме того, сообщение Совинформбюро: «в течение ночи 14-15 октября положение на Западном направлении фронта ухудшилось. Немецко-фашистские войска бросили против наших частей большое количество танков, мотопехоты и на одном участке прорвали оборону» усилило страх.

Не добавило уверенности москвичам и минирование Москвы, которое проводилось, согласно решению ГКО от 8 октября 1941 года. На глазах горожан к уничтожению были подготовлены 1119 объектов Москвы, из них 412 предприятий оборонного значения. Для осуществления плана по минированию в каждом районе города были образованы «тройки» руководящих работников, отвечающих за проведение «спецмероприятий», и не особо умевших хранить тайну.

Потом, после войны, героические генералы, в своих «правдивых мемуарах» всю вину за образование паники переложат на трусов, паникеров и несознательных граждан. А тогда действовал принцип: — «Спасайся, кто может!».

Брошенные на Курском вокзале партбилеты и учётные карточки, личные карточки на руководящих работников МК, МГК, облисполкома и областного управления НКВД, а также на секретарей райкомов города Москвы и Московской области. 18 октября 1941 г.

Первыми, опережая дипломатический корпус и правительство, из столицы бежали «главные большевики» — сотрудники ЦК ВКП(б). Несколько дней спустя опустевший дом на Старой площади осмотрели сотрудники правительственной охраны и обнаружили горы недосожженных секретных документов, брошенную одежду и даже продукты, которые уже на то время были дефицитом. Утром 16 октября в Москве впервые с 1935 года не открылись двери метрополитена. Поступил приказ демонтировать и вывезти все оборудование. Не работавшее метро было последним аргументом в слухах о сдаче Москвы. По радио выступил председатель Моссовета Василий Пронин, но его речь была вялой и не отвечала тревожной обстановке: службы города, сказал он, работают нормально, музеи, магазины, банки функционирует. Однако, люди вышли на улицы и увидели, что метро закрыто, трамваи не ходят, над городом повис дым, — во всех учреждениях жгли документы и архивы. Вскоре разнеслись слухи о немецких танках, ворвавшихся в Химки (танки Гудериана действительно 17 октября прорвались в Химки, в 19 километрах от центра Москвы), а также о том, что на Ленинградском шоссе, в 15 километрах от Кремля идет бой с колонной немецкой мотопехоты. И хотя впоследствии, в организации паники НКВД обвинили немецких шпионов и провокаторов, истинными зачинателями паники были представители власти – как центральных органов, так и самых мелких местных. Многие из них со своим личным имуществом и ворованными деньгами, на легковых и грузовых автомобилях «ломонулись» из города, создавая немыслимые заторы на дорогах. Какое начальство драпает можно было сразу определить по транспорту. Самое высокое в заграничных лимузинах с «кремлевскими» сигнальными рожками, пониже в «эмках», более мелкое в старых «газиках», самое мелкое — в автобусах, машинах «скорой помощи», «Мясо», «Хлеб», «Московские котлеты», в «черных воронах», грузовиках, пожарных машинах. Рядовые партийцы бежали по тротуарам, обочинам и трамвайным путям, таща чемоданы, узлы, авоськи и увлекая личным примером беспартийных. По неполным данным военной комендатуры Москвы, из 438 предприятий, учреждений и организаций убежало 779 руководящих работников. Они похитили полтора миллиона рублей, украли ценностей и имущества на сумму более миллиона рублей, угнали почти 100 легковых и грузовых автомобилей.

Москва бежит.

Город обезумел от страха. Организованная эвакуация превратилась в тотальный побег. На железнодорожные станции, которые были забиты людьми, эвакуированными со своими предприятиями, вход был только по пропускам. Ночью и днем 16 октября с московских тюрем продолжали вывозить заключенных за город на расстрел на полигон «Коммунарка»; только с Бутырской вывезли 136 человек. 16 октября на московских заводах наступил настоящий «ад». Промышленные предприятия закрывались, уволенным и брошенным на произвол судьбы рабочим не выплатили денег, обещанных в качестве выходного пособия, так как денег в банке не было — Госбанк эвакуировался вместе с наличностью. На некоторых предприятиях, где в кассе оставалась какие-то наличные деньги, их выдавали. На других — руководители тайно бежали, прихватив с собой кассу. На заводах и фабриках рабочие уходили, кто куда, уезжали семьями в деревни, забирали казенное имущество. Начальство тайком ночью на машинах «эвакуировалось» в глубокий тыл. На предприятиях наблюдались случаи нападений, избиения рабочими бегущего начальства, ограбление багажа, повреждения автомобилей. Аптеки, поликлиники, магазины, лавки, всё было закрыто.

Городской транспорт — трамвайные, троллейбусные и автобусные линии не работали. В эти дни сотни тысяч человек — рядовые члены партии и беспартийные простые граждане — пытались вместе со своими семьями вырваться из города на восток. Несмотря на то, что вокзалы были оцеплены войсками, на Казанском, Курском и Северном вокзалах народ пытался штурмом брать поезда. Имели место случаи нападения на эшелоны. Городское руководство не пыталось обуздать паникёров, так как само спешно покидало город. Потом, после паники, партийная комиссия выявила 1551 случай уничтожения коммунистами своих партийных документов вследствие трусости в связи с приближением фронта.

Москву не топили. Москва бросила работу, грабили магазины и продовольственные склады, грабили брошенные квартиры под лозунгом: «Не оставлять же немцам». Милиция, не имея никакой команды, бездействовала. На улицы беззастенчиво спускались сброшенные с неприятельских самолётов листовки с надписями, вроде такой: «Москва не столица. Урал не граница». Население не скрывало своего враждебного и презрительного отношения к руководителям, давшим образец массового безответственного и преждевременного бегства. В народе говорили: «кончился страх, кончилась и советская власть». Не исключено, что прорвись немцы в те дни к Москве, москвичи могли бы встречать их с цветами.

17 октября по радио выступил первый секретарь Московского горкома ВКП (б) Александр Щербаков, который более или менее убедительно разъяснил необходимость эвакуации некоторых учреждений и промышленных предприятий, решительно опроверг слухи о готовящейся сдаче столицы, призвал москвичей защищать столицу до «последней капли крови» и сказал самое главное, что Сталин — в Москве. Настроения среди москвичей были сами разные. Были люди, которые бежали. Были и те, кто ждал немцев: в парикмахерских делали прически некоторые молодые дамы, а другие жители выбрасывали из окон тома собраний сочинений Ленина и Сталина. Были люди, которые готовы были остаться в подполье, когда придут немцы, продолжать войну. Но были люди, которые готовы были умереть, но не пустить немцев в Москву.

Постановление ГКО «О введении в Москве и прилегающих к городу районах осадного положения» в газете «Известие».

Москвичи знакомятся с Постановлением.

Единственным способом остановить вакханалию в городе было применение силы. В связи с этим постановлением Государственного комитета обороны «О введении в Москве и прилегающих к городу районах осадного положения» № 813 от 19 октября 1941 года было введено осадное положение в Москве. Своей целью оно имело, не только восстановление порядка в столице, но и укрепление обороны Москвы и ее тыла, пресечение подрывной деятельность диверсантов и агентуры неприятеля. Для охраны порядка вводились войска внутренней охраны НКВД, милиция и рабочие отряды. Порядок в городе начали возвращать силовыми методами, в том числе расстрелами. В каждом районе Москвы были созданы комендатуры. Москва в те дни производила впечатление вымершего города. Постепенно заработали заводы и фабрики, рабочие встали к станкам, все остальные трудоспособные были мобилизованы на строительство укреплений на подступах к Москве. Витрины магазинов были забиты досками и фанерой, загорожены мешками с песком. Москва, пережив панику, готовилась к обороне.

Плакат, появившийся после Московской паники.

Постановление предусматривало суровое наказание за нарушение режима, подобные случаи должен был рассматривать суд военного трибунала, а подстрекателям, шпионам и тем, кто, работая на врага, провоцировал к нарушению порядка, грозил расстрел на месте. Оборона Москвы в пределе 100-120 км к западу возлагалась на войска Западного фронта под командованием генерала армии Г. К. Жукова. Защита самой Москвы была возложена на войска Московского гарнизона под началом генерал-лейтенанта П. А. Артемьева. Военным комендантом Москвы был назначен генерал-майор К. Р. Синилов, имевший большой опыт по противодействию шпионам и диверсантам, которых перебрасывала японская разведка на территорию СССР на Дальнем Востоке. На войска НКВД Московского гарнизона, усиленного в начале октября сформированной 2-й мотострелковой дивизией особого назначения, возлагалась задача охраны в столице общественного порядка, а 22 октября им была поставлена задача в случае прорыва неприятеля вести с ним бои в черте города. Рубеж обороны Москвы был разделён на три полосы. Их границы проходили по Окружной железной дороге, Садовому и Бульварному кольцу. Был введён комендантский час, запрещавший любое передвижение по улицам с 12 часов ночи до 5 часов утра, кроме транспорта и лиц, имеющих спецпропуска от коменданта города. Для повышения функциональной готовности противопожарной службы в Москве были созданы военизированные пожарные отряды, кроме того, на фабриках и заводах на общественных началах было создано 12736 пожарных команд, куда записались более 200 тысяч добровольцев. В воздухе оборону Москвы обеспечивала непосредственно авиация: московская авиационная дивизия, наземная артиллерия (зенитные полки и т. д.), а также специальные аэростатные полки.

Москвичи копают противотанковый ров.

Баррикады на улицах Москвы.

По городу расставлялись железные противотанковые «ежи» и вкапывались надолбы. Улицы и въезды в столицу были загорожены баррикадами. В возведении укреплений приняли участие несколько сот тысяч москвичей. Москвичи построили в короткий срок 2 линии обороны вокруг г. Москвы: противотанковых рвов – 361 км, эскарпов — 336 км, надолбов — 105 км, пушечных дотов — 571 шт., пулеметных дотов и дзотов — 3755 шт., проволочных заграждений — 611 км. В лесах Московской области вокруг города Москвы устроены лесные завалы протяжением 1528 км. После стабилизации обороны Москвы, 7 января 1942 года осадное положение было отменено.

Газетная заметка о наказаниях за панику.

За устроенную панику Москва легко отделалась. В первые дни было расстреляно несколько десятков то ли паникеров, то ли шпионов. В ходе облав в городе задержали свыше 20 тысяч дезертиров и лиц без документов, которых направили в армию. За самовольное бегство и разбазаривание казенного имущества угодили под суд несколько второстепенных чиновников, в частности, заведующие отделами горисполкома Фрумкин и Пасечный, управляющий трестом местной промышленности Коминтерновского района Маслов, директор обувной фабрики Хачикьян, директор продбазы треста «Мосгастроном» Антонов и его заместитель Дементьев. Но в целом, с учетом природы тогдашнего режима, московская элита не пострадала, если не считать тумаков, заработанных от москвичей во время бегства. Сталин решил предать забвению эту неприглядную историю, и в дальнейшем к ней не возвращаться. Москвичи с ним согласились.

Источник: http://wwii.space/%D0%BC%D0%BE%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F-%D0%BF%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%B0/

Первые признаки Паники уже в Москве , а вот Коронавирус пока не у всех.

В Московском Метро 05.03.2020 заметил первые признаки паники, причём и у старшего и у младшего поколения как Вы видите на сегодняшних фото.

Вот так работают СМИ и медиасфера друзья.

А ведь даже от H1N1 умерло в разы меньше людей, чем от Коронавируса.

Всем здоровья конечно же желаю, и не стоит поддаваться панике.

Просто чаще мойте руки, а в общественном транспорте перчатки помогут от заразы больше чем маска такого типа.

Такие маски в принципе не спасают от любой простуды, и я не говорю про вирус.

Когда у нас младшая дочь была на химиотерапии и лечилась от лейкоза, она конечно не ездила в общественном транспорте никогда, чтобы не подцепить заразу на низком иммунитете и не умереть от присоединённой инфекции, тем не менее мы использовали маски куда более надежные чем эти декоративные подобия масок, и вот они действительно помогали, но только совместно с остальными гигиеническими процедурами. Такими как мытьё рук, использование антисептика и многое другое.

Маски которые защищают — я видел только на онкобольных детях, но их достать очень не просто и они стоят не дёшево.

Изображение такой маски прилагаю, и это совсем другая маска и по виду и по задерживающей способности. Но и она защищает далеко не от всех инфекций к великому сожалению.

Конечно повезло тем, кто передвигается на личном автомобиле или такси.

Достать их тоже не просто потому что сотни онкобольных детей в Москве в них нуждаются, в связи с этим и цена высока и раскупают быстро.

И Млад .
И Стар.

Берут совсем не тот товар .

А ведь их маска может защитить только от слюней больного человека который кашлянул прямо в лицо.

Источник: http://smart-lab.ru/blog/599468.php

Уличный бунт против коронавируса в Москве попал на видео (ВИДЕО)

Жители московского района Бутово устроили «антикоронавирусную вечеринку» во дворах спального жилмассива. Очевидцы сняли все происходящее на видео, опубликовав в соцсети «Вконтакте».

На кадрах видны десятки людей, высыпавших на улицу, они танцуют, поют и выкрикивают лозунги «Стоп, коронавирус!». Слышна громкая музыка. Многие размахивают смартфонами со включенными экранами. Их машин играла громкая музыка — люди пели хором, выпивали, чокаясь бокалами, привязанными к длинным палкам.

https://youtube.com/watch?v=pTFbu8WpKnA

Жильцы, которые решили воздержаться от посещения шумных компаний, вызвали полицию. На место приехали несколько нарядов полиции, полных решимости наказать виновных. Однако собравшиеся убедили стражей порядка не выписывать им штрафы. Более того известно, что эта вечеринка проходит не впервые.

«Эти полицейские подъехали разгонять и вообще, по сути, штрафы выписывать. Но народ сразу же окружил машину и начал просить, чтобы никого не трогали. Ну и они начали сдавать назад и уехали. Люди также провожали их со словами благодарности, — рассказала Лайфу одна из участниц подмосковного open air.

Пользователи соцсетей назвали уличную вечеринку «бунтом» против вируса и что люди устали от изоляции. Однако по мнению многих, «из-за таких балбесов самоизоляцию будут продлевать» и надо «жестко всех штрафовать».

«На протяжении нескольких дней… DJ Олег устраивает дискотеки. Танцпол постоянно переполнен, от желающих нет отбоя», — пишут в соцсетях.

«Посадить всех на 15 суток, идиоты!» — резюмируют сторонники жестких карантинных мер.

Источник: http://www.topnews.ru/news_id_189685.html